Мост к людям - Савва Евсеевич Голованивский
И я подумал — ну конечно же человеческое тепло может многого добиться и способно не только отогревать, но и оживлять чувство, если оно поблекло или даже вовсе растаяло. И разве не случалось такое с каждым: услышишь ласковое слово, ощутишь внимание даже случайного человека, и вот уже душа твоя готова с благодарностью раскрыться и расцвести. И ты чувствуешь себя сильным и счастливым, и уже начинает казаться, что тебе только не хватает маленьких крылышек, чтобы ты мог взлететь…
2. ИЗ БЛОКНОТА
Когда я думаю о прошедшей войне, о множестве людей, которых мне довелось встретить на ее ухабистых дорогах, она встает в памяти как нескончаемая цепь подвигов и героических поступков. И был это не обычный героизм, не отчаянная отвага храбрых смельчаков, которые не жалеют своей жизни. Стараясь представить себе поблекшие от времени лица, я не могу вспомнить ни одного похожего на обычные портреты прежних героев, каким был, например, в первую мировую войну Кузьма Крючков.
Нет, это совсем другие люди. У них не было казацких чубов и молодцевато закрученных вверх усов. Лица их были серыми от постоянного недосыпания, но и смертельно усталые, они тем не менее проявляли неслыханный героизм, ибо речь шла об Отчизне — о ее жизни.
Со временем, когда закончилась война, герои не перевелись. И сегодня для всех нас Отчизна — слово святое. Но, как это ни странно, готовые на самопожертвование ради нее, мы сплошь и рядом избегаем жертв друг ради друга и нередко в отношениях с ближним бываем холодны и черствы. Произнося торжественные слова и вдохновенные речи о родной стране, мы порой будто забываем, что населена она огромным количеством отдельных людей и что служение народу немыслимо рядом с нетерпимой раздражительностью и недоброжелательством в отношении каждого отдельного человека. И должно в конце концов наступить время, когда, гордясь своим патриотизмом, каждый из нас начнет вкладывать еще и более конкретный смысл в общие рассуждения и не на словах, а на деле докажет свою верность не только Отчизне вообще, а и каждому соотечественнику в отдельности.
Не пришло ли время понять, что если Родине и народу нередко мало бывает одного лишь честного выполнения служебных обязанностей, то и служение отдельному человеку требует наших личных жертв?
3. ОБ ИНТЕЛЛИГЕНТНОСТИ
Среди многих примеров удивительной путаницы, связанных с толкованием слов, не последнее место занимает недоразумение с понятием «интеллигентность», которое кое-кто чисто формально отождествляет со словом «интеллигенция». Исходя из традиций и представлений своего времени, Владимир Даль объяснил в своем знаменитом словаре, что интеллигенция — это «разумная, образованная, умственно развитая часть жителей». Но кому же не известно, что в то время, когда утвердилось такое обозначение, некоторые представители именно той части общества, которая носила титул интеллигенции, позволяла себе и пренебрежительно относиться к простому человеку, и постыдно преклонялась перед тогдашними властелинами мира только потому, что власть была в их руках! А это уж никак не совместимо с понятием интеллигентности, которое в нашем представлении связано с благородством и справедливостью, с добротой и способностью к самопожертвованию именно во имя трудовых людей.
Даль не был сухарем ученым, его словарь отражал реальный и жизненный смысл слов, а поскольку образованность на его глазах нередко вступала в конфликт с благородством и гуманностью, он не считал нужным вносить эти понятия в свое определение характера интеллигенции как социального слоя тогдашнего общества.
Обрело ли это слово свое точное значение, когда наступила революция? Нет. В решительные минуты октябрьских битв все-таки только одиночные интеллигенты оказались на ее стороне. А позже, в первые послереволюционные годы? Количество интеллигентов на стороне революции увеличилось, но процесс их сближения с революцией проходил медленно. Трудящиеся выходили на ленинские субботники, очищали от ржавчины отвоеванную страну, а «манжетщики», как назвал тех интеллигентов Владимир Маяковский, переживали тяжелую сумятицу в умах и, не собираясь еще менять свои традиционные представления, украдкой поглядывали на западные границы. Словно демонстративно одеваясь в старомодную одежду, они в своем педантизме и отвратительном чистоплюйстве пытались отгородиться от простых людей, всячески демонстрируя собственную оторванность и чуждость. А дальше — Шахтинское дело и ряд подобных «дел»… Да, у народа были веские социальные основания считать и теперь интеллигенцию лишь «разумной, образованной, умственно развитой частью жителей» — не больше.
Что произошло потом, известно всем. Старая, дореволюционная интеллигенция распалась: часть стала гарсонами в парижских бистро, другие сняли свои накрахмаленные манжеты и взялись за дело на Родине. А народ в это время посылал в рабфаки своих сыновей и дочерей, из рабфаков они переходили в институтские аудитории… Рождалась новая армия образованных людей, которая происходила от иного социального корня.
Но с далевским обозначением интеллигенции произошел интересный процесс. Если у автора известного словаря обозначение это появилось как отражение реальной действительности, то ныне реальная действительность как бы подчинилась словарю и мы начали называть интеллигентом всякого человека с высшим образованием, хоть и лишенного порой моральных прав так называться.
Ведь с рождением новой народной интеллигенции, призванной служить высоким гуманистическим идеалам, мы должны были внести к старому обозначению и соответственное — я бы сказал, историческое — дополнение, согласно которому интеллигентным человеком должен называться только тот, кому присущ весь комплекс моральных качеств, именуемых интеллигентностью!
И действительно — вот человек с университетским значком на лацкане, который выходит на трибуну и говорит то, чего на самом деле не думает, демонстрирует кричащую нескромность, выставляя свою персону напоказ, лукавит и выкручивается, пытаясь занять среди людей место, которое уж никак не соответствует его личным возможностям… Этот человек унижает жену, прививает эгоистические наклонности своим детям, позорит родителей. У него нет друзей, потому что он привык пренебрегать мыслями тех, кто его критикует… А вот другой — он закончил всего лишь семь классов, а вышел на ту же трибуну и, руководствуясь велением своей совести, срывает отвратительную маску с лица холуя и ханжи, показывая ничтожность человека, спрятавшегося под ней… А потом возвращается домой, и мы его видим в кругу семьи — чистой, честной и морально взыскательной…
Кто из этих двух людей настоящий интеллигент? Образованный хам или человек с незаконченным средним образованием, но зато с душой, исполненной любви и уважения к людям и их делам?
