Михаил Арлазоров - Жуковский

Тут-то и закипела работа. До начала съезда оставалось совсем немного времени. Мешкать было нельзя. На счету был буквально каждый день, каждый час.

Без промедления откликнувшись на письмо Бунге, Жуковский рекомендовал в секретари подсекции наблюдателя при Магнитной и метеорологической обсерватории в городе. Павловске В. В. Кузнецова. Тотчас же разослал профессор письма целому ряду лиц, с-.которыми — был связан по своей научной деятельности. Речь шла о большом и исключительно важном для страны деле. Николай Егорович не сомневался» что письма не останутся без ответа. И действительно, корреспонденция из разных городов страны стала прибывать в его адрес.

«Я с удовольствием готов посодействовать со своей стороны всем, чем могу, успехам Киевской подсекции», — писал из Харькова Данилевский.

«Я надеюсь показать на X съезде летательный аппарат, которым занимаюсь несколько лет. Он может быть запущен в виде змея, на высоте в несколько сот метров обращен в планер освобождением от нити и перемещением центра тяжести и улететь за несколько верст», — вторил ему из Москвы С. С. Неждановский.

«Спешу сообщить Вам от имени Н. П. Петрова[10], что он виделся с министром народного просвещения, и тот сказал, что, со своей стороны, ничего не имеет против устройства секции воздухоплавания на съезде, и как только придет представление, то он тотчас же даст разрешение», — сообщал из Петербурга М. М. Поморцев.

Как радовали все эти сообщения Жуковского! Сомнений нет, авиацию ждут. Ее рождению будет оказана поддержка разными лицами, разными учреждениями, нужно лишь позаботиться о том, чтобы их стало как можно больше.

3 июня 1898 года «Московские ведомости» публикуют обращение Жуковского ко всем интересующимся вопросами полета.

«От заведывающего воздухоплавательною подсекцией при X съезде естествоиспытателей и врачей.

Воздухоплавательная подсекция на X съезде естествоиспытателей и врачей представляет первую попытку объединения любителей воздухоплавания в нашем обширном отечестве. Приглашают лиц, желающих принять участие в деятельности подсекции, записаться членами X съезда, обратившись для этого в Комитет съезда в Киеве. Покорнейше прошу тех из них, которые желали бы сделать сообщение на секционных заседаниях или демонстрировать на съезде устроенные ими модели или аппараты, известить меня об этом По адресу: профессору Николаю Егоровичу Жуковскому, Владимирской губ. почтовая станция Ставрово…

При заседании подсекции будут придерживаться следующей программы:

1) аэростаты, их материалы и наполнение; управление аэростатами и их применение к военному делу; направляемые аэростаты и аэростаты с остаточным весом; 2) исследования по сопротивлению воздуха и пропеллера в воздухе; 3) змеи, парашюты, аэропланы, геликоптеры и механические птицы; 4) исследования верхних слоев атмосферы с помощью аэростатов и змеев, метеорологические наблюдения для воздухоплавательных целей.

Профессор Н. Жуковский».

Четкая, с размахом сформулированная программа не могла не обратить на себя внимания. Письма все шли и шли, самые разные, порой совсем не похожие друг на друга.

Председатель распорядительного комитета профессор Бунге сообщал, что Главная физическая обсерватория готова предоставить воздушные змеи с метеорологическими приборами, поднимаемыми на высоту, что поручик Варшавской крепостной артиллерии С. А. Ульянин готов провести демонстрационные полеты воздушных змеев, сделав о них сообщение делегатам съезда, петербургский воздухоплаватель А. Гарут прислал данные о своем змее.

Николаю Егоровичу приходилось вникать и в то, что киевский каменноугольно-нефтяной газ тяжелее нежели тот, каким обычно наполняют аэростаты, и в то, что распорядительный комитет съезда не может взять на себя оплату соединительных кранов, муфт, рукавов, необходимых для наполнения оболочек подъемным газом, держать корректуру своей статьи «О крылатых пропеллерах», которую должны были прочитать делегаты съезда в журнале «Воздухоплавание и исследование атмосферы». Забот было более чем достаточно. Жуковский стал подлинной душой первого объединения тех, кто дорожил судьбами русской авиации. Профессор отдавал все, что мог, новому делу. Как никто другой он понимал всю грандиозность его перспектив.

Энергичная деятельность Жуковского вызвала толки о том, что он сам собирается лететь — на воздушном шаре. Об этих толках сообщила киевская газета «Народ». Ох, и рассердился Николай Егорович! В архивах ЦАГИ сохранился черновик его письма, посланного в августе 1898 года Н. Я. Стечкину:

«Многоуважаемый Николай Яковлевич!

Я был очень недоволен той заметкой, которую ты поместил в «Народе» о моей решимости лететь на шаре. Не знаю, откуда ты получил сведения по этому делу; почему ты не спросил прежде меня? В начале лета я было хотел сделать полет вместе с Кованько, но так как это был бы мой первый опыт, то я бы стал преждевременно волноваться и не смог бы спокойно вести дела съезда. Когда я ехал в Киев, то было уже решено, что полетит секретарь подсекции воздухоплавания В. В. Кузнецов».

Но вот хлопоты уже позади. Начались заседания съезда. Жуковский произносит вступительную речь. Как перекликаются высказанные им мысли с тем, что страстно проповедовал Д. И. Менделеев!

«Россия приличнее для этого других стран, — писал великий химик, — она владеет обширнейшим против всех других стран берегом еще свободного воздушного океана. Русским потому и сподручнее завладеть сим последним…»

«Наша страна по своим обширным ровным пространствам и наличию смелых, самоотверженных людей, готовых посвятить себя этому делу, особенно способствует развитию аэронавтики», — полностью солидаризуется с ним Жуковский.

Доклада Жуковского ждали с нетерпением. Авиационная мысль находилась на перепутье. Настала пора выбрать «направление главного удара», решить; наконец, чему же отдать предпочтение — аппаратам-легче или тяжелее воздуха. Две дороги лежали перед исследователями. Одна — пологая, спокойная (к пути но ней призывали сторонники аэростатов), другая — крутая, изобилующая опасностями. Но слишком длинна спокойная дорога, а главное — приведет ли она к желанной цели? Путь, направленный на создание аэроплана, неизмеримо тернистее, но тому, кто преодолеет трудности, открываются манящие перспективы.

Они спорят уже не первый год, защитники тихоходных аэростатов и убежденные сторонники быстроходных летательных машин. Но решит ли их спор Жуковский? Сумеет ли он найти достаточно убедительные доказательства той точки зрения, на которую станет? В тиши зала каждое слово доклада звучит особенно громко, особенно отчетливо: