Юлия Белова - Клан

Сам Роберт находился в крайне подавленном состоянии. Утром, бесцельно бродя по парку со своим пресс-секретарем Эдвином Гуттманом, он сказал: «Я просто не представляю, как я теперь смогу что-нибудь делать. Думаю, мне следовало бы все бросить». Он помолчал, а потом добавил: «Некто наверху не слишком то нас любит».

Вообще мысль, что господь Бог иной раз «дремлет, когда следовало бы заняться делом» не так уж и редко приходила в голову Роберта Кеннеди, и это несмотря на всю его набожность. Странно другое. Роберт явно связывал катастрофу со своей способностью и в дальнейшем заниматься политической деятельностью. Но какое отношение к политике мог иметь несчастный случай? Авиационные катастрофы явление не такое уж и редкое, тем более, когда дело касается людей, которые очень часто пользуются самолетами. Роберт знал это больше кого бы то ни было. Напомню, его старшая сестра Кэтлин погибла в 1948 году именно при крушении самолета. В авиационных катастрофах погибли родители Этель Кеннеди и ее брат. Конечно, подобные мысли можно объяснить депрессией главы клана, но было возможно и другое. Может быть Роберт не считал авиакатастрофу несчастным случаем. Правда тогда неизбежно возникает другой вопрос — почему, по мнению Роберта, в катастрофу попал именно Эдвард? Ну, действительно, кому мог помешать младший сенатор от штата Массачусетс? Но в конце-концов, Роберт Кеннеди мог решить, что катастрофа, в которую попал его младший брат, была организована, чтобы оказать воздействие на него, на Роберта, и заставить его навсегда покинуть политику. В этом контексте слова, что ему следует все бросить, кажутся вполне естественными, в конце-концов люди, готовые заниматься своей карьерой, не думая о том, что это будет стоить близким, не заслуживают большого уважения. Конечно, теперь трудно сказать, действительно ли Кеннеди считал катастрофу не случайной, но все же через несколько месяцев после убийства президента Кеннеди министр юстиции мог счесть, что авиакатастрофа была результатом чьей-то деятельности.

Однако вернемся к Эдварду Кеннеди. Не случайно его врач потом отмечал, что то обстоятельство, что Кеннеди выжил, удивительно. У сенатора было сломано три позвонка, два ребра с левой стороны и повреждено левое легкое, которое не работало. О многочисленных порезах и ссадинах можно было уже не говорить. Кроме того врачей очень тревожило обширное внутреннее кровоизлияние. Они подозревали разрыв селезенки и левой почки, что потребовало бы хирургического вмешательства, а всякая операция, учитывая состояние Кеннеди, могла плохо кончиться. Тем не менее врачи сразу же принялись за дело. Всю ночь и все утро делалось переливание крови. Так как легкое сенатора не работало, его поместили под кислородную палатку, и он дышал с помощью дыхательных трубок. Однако не смотря на сильную боль врачи вынуждены были в течении восемнадцати часов не давать ему обезболивающего, чтобы определить источник кровотечения. К вечеру они с облегчением узнали, что источником кровотечения были лопнувшие сосуды, и операция не потребуется, а к утру следующего дня сообщили Кеннеди, что он не будет парализован, что, естественно, вызвало радость сенатора. Действительно, ему необыкновенно повезло, если бы удар пришелся на дюйм (то есть на 2,5 см) выше, спинной мозг Кеннеди был бы поврежден, и он на всю жизнь остался бы инвалидом.

Вообще часто говорят — и во многом справедливо — что мужчины, в особенности если они отличаются крепким здоровьем, не умеют болеть и не умеют терпеть боль. Конечно, встречаются и исключения, хотя они лишь подтверждают правило, но Кеннеди оказался человеком, который и составляет исключение, проявив в момент катастрофы удивительную выдержку, а затем ту же выдержку и терпение во время выздоравления. Сам он объяснял это просто, говоря, что у него была цель в жизни — начать ходить к Рождеству. Цель — это конечно великая вещь, но ведь не у всех хватает сил следовать цели. А Кеннеди с самого начала, даже тогда, когда его выживание было под вопросом, старался поддержать окружающих. О том, как он беспокоился об Эдварде Моссе и Марвелле Бай, я уже писала. Но и в госпитале, когда он мог с полным правом забыть обо всем вокруг, он постарался утешить жену, и даже подбодрить Роберта, встретив его старой семейной шуткой: «Это правда, что ты безжалостный?». И позднее, когда даже врачи признавали, что боль была мучительной — сенатор старался сохранить юмор. Когда доктор Корриден сказал ему, что он очень хорошо держится, Кеннеди напомнил старую шутку о боксере, который был немилосердно избит на ринге. Между раундами тренер постарался подбодрить его, говоря: «Молодец! Ему не удалось достать тебя!» Тогда боксер пробормотал: «Значит, надо приглядывать за рефери, а то кто-то здесь вышиб из меня весь дух…»

Между тем нельзя было забывать, что шла избирательная кампания. Впрочем, после катастрофы всякая серьезная кампания прекратилась. Ну действительно, Кеннеди был прикован к постели, и вся тяжесть выборов легла на женщин клана, в особенности на жену сенатора Джоан, а от нее ничего особенного не требовалось, кроме очарования и скромного юмора. Позднее, когда Кеннеди победил, получив 75,6 % голосов — рекорд для Массачусетса, никогда более не повторенный — один из его помощников, Джим Кинг, без конца твердил своему боссу: «Это не вы победили в 1964 году, а Джоан», однако, отдавая должное стараниям Джоан Кеннеди, следует признать, что если на выборах 1964 года победил не Эдвард, то и не Джоан, а редкостная американская сентиментальность. А уж в сентиментальности с американцами не в состоянии сравниться ни один народ мира, даже немцы! К тому же авиакатастрофа вообще взбудоражила людей по всему земному шару. Л.Дэвид писал, что Кеннеди получил более 40000 писем, 700 телеграмм и сотни подарков со всех концов мира, свое благословение ему прислал Папа Римский Павел VI. Что же после этого можно говорить об американцах? Избиратели считали своим долгом поддержать молодого красивого сенатора, который — вот ведь несчастье! — сломал позвоночник и лишь чудом остался жив. Это стало для них чем то вроде крестового похода. Нет, у соперника Кеннеди Говарда Уитмора-младшего не было ни малейшего шанса одержать верх. В 1964 году никто не смог бы остановить Эдварда Кеннеди. Даже другой Кеннеди.

И, тем не менее, Кеннеди не собирался безучастно наблюдать за происходящим. Он сделал все, чтобы принять самое активное участие в выборах, на сколько это было возможно в его состоянии. Первые три недели после катастрофы он провел в госпитале Кули Дикенсон в Спрингфилде, запакованный в аппарат Фостера, который должен был обеспечивать неподвижность его позвоночника. Но для дальнейшего лечения его должны были перевезти в другой госпиталь. Врачи предложили на выбор или военно-морской госпиталь имени Уолтера Рида в Бетесде, штат Мериленд, находящийся вблизи Вашингтона, или госпиталь в пригороде Бостона Роксбери. Кеннеди выбрал Бостон. «В конце-концов я баллотируюсь именно там,» — заметил он. После чего с огромными предосторожностями металлический каркас с сенатором внутри был привинчен к полу военной машины скорой помощи, которая двинулась в мучительно медленный путь и, в конце концов, доставила Кеннеди в госпиталь, где для него уже были установлены четыре телефонные линии.