Иван Хомич - Мы вернулись

В лунные ночи в молодости хорошо на свидания с любимой ходить. Сколько светлых переживаний, сколько теплых слов бывает тогда с луной связано!

Теперь луна мешала, для бурных дел нам нужна была темнота и непогода, а их-то и не было. Только во-второй половине ноября подули северные ветры, надвинулись тучи, а луна стара выглядывать из облаков только на короткое время, как бы украдкой.

Однажды под вечер я наконец-то заметил у нас в корпусе хромого Сашу. Он прошелся по этажу, не обращаясь ни к кому, равнодушно посмотрел в мою сторону. Я слез с нар и на некотором расстоянии последовал за ним. Выйдя на лестничную клетку, Саша замедлил шаг, на миг остановился и, когда я поравнялся с ним, сказал:

- Следуйте за мной, вопросов не задавайте, в перевязочной ждут носилки, исполняйте все, что вам прикажут.

Помните - вы тяжело-больной, желудочник, рези, боли в животе,

Я понял, что такова команда Романа. Когда мы вошли в перевязочную четвертого блока, я постарался выглядеть как можно хуже, под. руку меня поддерживал Саша. Подойдя к носилкам, он сказал мне:

- Осторожно ложитесь!

При помощи Саши и санитара я улегся на носилки, меня накрыли какой-то дерюгой, и мы тронулись.

Подошли к калитке третьего блока, где стоял полицейский пост. Полицейский спросил Сашу, который шествовал впереди с запиской врача:

- Что с ним?

- А кто их знает, - небрежно ответил фельдшер.- Высокая температура, жалуется на живот. Врачи разберутся.

Полицейский пропустил в калитку. Калитка была узкая. Я забеспокоился, как бы не уронили меня санитары. Чуть было не сказал: "Остановитесь, я сойду", да вовремя вспомнил предупреждение Саши. Постонал немножко. Калитку прошли.

У второго блока полицейский вопросов не задавал. Санитары внесли меня во второй корпус - под дерюгой я ничего не видел, но догадался, потому что мы поднялись на третий этаж, - и ушли.

Фельдшер остался водворять "тяжелобольного" на нары. Он помедлил и, выждав момент, когда на лестничной клетке никого не было, быстро провел меня наверх. На чердаке в полумраке ко мне тотчас подошли человек пять - шесть незнакомых товарищей, среди них улыбающийся Роман Александрович.

- С удачным прибытием! - сказал Лопухин, крепко пожимая мне руку.

Я поблагодарил, мы быстро перезнакомились, и все подошли к чердачному окну, откуда местность, на которой был расположен "Гросс-лазарет", просматривалась до самого леса.

Глубокое волнение испытал я в ту минуту. Не только ощутимо приблизился час побега, освобождения, но и впервые за много месяцев рабского положения я опять 'почувствовал себя командиром, которому вверены жизни многих дорогих советских людей. Никогда не забуду я равнины и перелесков, которые развернулись передо мной, как поле будущего боя. Оказалось, что, кроме четырехрядного колючего забора, которым огорожен лазарет, у самого леса проходит еще один ряд проволоки и в разных местах вырыты небольшие окопы. По всей вероятности, это было сделано немцами на случай нападения партизан на лагерь. Метрах в 20 - 25 за проволокой вдоль забора проходило узкое шоссе, слева виднелась небольшая сосновая роща. Мне хотелось посмотреть, как выглядит река Горынь, но лес укрывал ее.

Мы огляделась и приступили к делу. Перед инструктажем я еще раз прислушался. Везде было тихо, у входа на чердак стоял Саша и караулил нас на случай, если нагрянут немцы или полицаи. Лопухин подошел к какому-то заветному тайничку, извлек оттуда компас и старую топографическую карту. Я посмотрел. На карте была нанесена обстановка довоенного времени. Как странно было видеть сейчас, в наших условиях эту карту! Каким мирным, немного наивным временем веяло от нее. Где-то сейчас командир, ее хозяин? И какое же спасибо жене его, сохранившей эту карту.

Карта была большая, склеенная из шести листов, обстановка нанесена в разных направлениях, все листы старые, потертые, но лес нигде не замазан понятно, что карта принадлежала кавалеристу.

Вспомнились мне чудесные дни занятий с командным составом в Военной академии имени Фрунзе. Я сказал:

- По графике оценка "хорошо".

Товарищи рассмеялись и начался инструктаж.

Наш наблюдательный пункт многим отличался от обычных "НП". Требовалось, как говорится, совместить орла и зайца, поэтому и порядок вопросов, подлежащих обсуждению, был своеобразен. Первый вопрос: выход и отрыв от лагеря. Сгрудившимся у слухового окна людям я рассказал о порядке прохождения головными звеньями лагерного поля.

Активным "строителем" и командиром отряда "Восток" был Павел антонович. Скромный человек, в прошлом (по его словам) командир стрелкового полка. В плен попал в первый год войны, во втором блоке он долго лежал тяжелобольным. Когда Павел Антонович поправился, врач Лопухин устроил его на работу санитаром. В работе по строительству подкопа Павел Антонович был одним из главных активистов, летние невзгоды, когда грозил провал, перенес стойко и мужественно, работал серьезно. Ему была поручена почетная и очень ответственная задача: открыть горловину - выход из подкопа за проволоку, первым выбраться наверх, осмотреться, взвесить возможность выхода всех остальных и первое время быть главным "диспетчером", следить за поведением лагерной охраны и в зависимости от этого направлять людей на сборный пункт или задерживать их в тоннеле. Первый сборный пункт отряда "Восток" намечался у кургана, метрах в шестистах от лазарета.

Второй сборный пункт назначался в роще, за проволокой внешнего забора. Там должна была собраться вся группа, оба отряда "Восток" и "Север", и там в зависимости от сложившейся обстановки надо было решить, куда пойдем дальше и как будем перебираться через реку Горынь.

Оба сборных пункта я показал командирам из чердачного окна "а местности. Предупредил особо, что после выхода из тоннеля по шоссе надо двигаться ползком, за это время каждый должен осмотреться, освоиться и прийти в себя; узкую шоссейную дорогу - переползать на коленях, стараясь не задеть гвоздями или подковой сапог камней на шоссе, не вызвать шума, не привлечь внимания немецкой охраны.

Забор лазарета освещался всю ночь с небольшими систематическими перерывами, поэтому было рекомендовано во время световых вспышек лежать на земле, обязательно с закрытыми глазами во избежание ослепления. Потом подыматься и бесшумно двигаться к сборному пункту, применяясь к местности.

Встать на ноги разрешалось только за шоссейной дорогой и то, если позволит темнота.

Все дальнейшее трудно было предусмотреть. На cлyчай непредвиденных осложнений каждый из группы должен был знать, что искать нас надо в глубине леса у большого озера. Туда и должны все пробираться.