Кристиана Дерош-Ноблькур - Тутанхамон. Сын Осириса

Тутанхатон еще не успел пройти первый цикл обучения, когда в столице Шара состоялась грандиозная церемония. Правители Ахетатона вместе с шестью дочерьми приняли всех иностранных послов в здании, специально выстроенном для этого случая. При дворе Малькаты уже долго ходили мрачные слухи, и придворные умоляли царицу Тии вмешаться и поддержать шатающийся трон. Аменхотеп III умирал (мумия царя свидетельствует о плохом состоянии его зубов, что вылилось в различные осложнения) и потерял интерес ко всему окружающему. Верховные жрецы Карнака снова подняли голову. Ситуация в Азии тоже оставалась напряженной. Послания, которые союзники направляли Аменхотепу III и его соправителю, оставались без ответа. Двор оставался безразличным к вторжению хапиру, подстрекаемых Лабайя, принцем караванов, в Палестину и к регулярным набегам на Сирию хеттского царя, Суппилулиумы. На севере Сирии ряд провинций уже обрели автономию благодаря предательству царя Амора по имени Азиру, который приходился сыном Абдиаширте. Дань, выплачивавшаяся провинциями, присоединенными к Египту в результате завоеваний Тутмоса III, теперь поступала крайне нерегулярно. Тии с беспокойством следила за тем, как ее муж увядает, и отчетливо понимала, что ее сын-еретик обязан что-то предпринять, дабы положить конец разговорам и покончить с опасной ситуацией, угрожавшей всему царству. Теперь очень мало азиатских послов прибывало с богатыми подарками, и эти подношения царский казначей приобщил к дани, которая только что поступила от царя Митанни. Нубийцы оставались преданными союзниками, тем лишний раз доказав (если нужно было это доказывать) преданность южных народов потомкам Юйи и Туи.

Эту церемонию, которую иногда называют парадом, или сценой принятия даров, двенадцатого года, состоявшуюся, если надписи прочитаны правильно, на восьмой день второго месяца зимы, многие ученые рассматривают как момент фактического вступления Эхнатона на трон сразу же после смерти отца. Письмо (№ 27, издание Кнудсона) от митаннийского царя Тушратты Эхнатону (Напхурия), в котором он одновременно говорит о погребении Аменхотепа III и восшествии на престол Эхнатона, датировано в архивах днем его поступления в Фивы. Этот документ, как мы уже упоминали, большинство исследователей датируют двенадцатым годом правления, хотя другие, и в их числе сэр Алан Гардинер, читают в дате только одну цифру 2. В таком случае похороны Аменхотепа III должны были предшествовать «параду чужеземных подношений», который мог быть просто частью коронационной церемонии. Но тогда трудно объяснить, почему принцесса Мекетатон стоит рядом с пятью сестрами на параде и каким образом после ее смерти, наступившей, по-видимому, в конце означенного года, на ее саркофаге оказались печати ее деда и ее отца.

Это самый туманный период в жизни Тутанхамона. Две главные загадки, над которыми ломают голову исследователи: имело ли место совместное правление Аменхотепа III и Аменхотепа IV? И следует ли Напхурия рассматривать как коронационное имя Аменхотепа IV на аккадском языке или как редко встречающееся написание имени Небхепруре, коронационного имени Тутанхамона? Опять же возникает вопрос: не могли ли после смерти Аменхотепа III фиванцы, враждебно относившиеся к ереси Эхнатона, намеренно отдать предпочтение молодому Тутанхамону как наследнику отца и игнорировать еретического хозяина Ахетатона?

Эта теория могла бы объяснить, почему Эхнатон в свою очередь прибегнул к совместному правлению (вместе со Сменхкаром), подчеркнув тем самым свое превосходство как старшего царя. Не учитывая все эти возможности и не подчеркивая всякий раз сложности, возникающие при сопоставлении разных документов, порой противоречащих друг другу, нельзя судить о проблемах, связанных с историей Тутанхамона, объективно.

Не делая никаких выводов, давайте, по крайней мере, отметим, что среди всех амарнских находок обнаружено только одно указание на дворец Сменкхара, а о дворце Тутанхамона упоминаний вовсе нет. В целом имена Тутанхамона и Анхесенпаатон чаще упоминаются в материалах из северной части города, из владений Нефертити.

С большой долей условности можно предположить, что во время проведения знаменитого амарнского парада царь, сменивший Аменхотепа III, вероятно, был Эхнатон, который, невзирая на свою клятву никогда не покидать еретическую столицу, посетил южный город Малькату и жил там в своем дворце, который назывался, как это следует из письма под № 27 Тель-эль-Амарны, «замком (Пабекен) возрадующегося на горизонте (Хайем-ахет)». Возможно, Эхнатон приехал на похороны отца. Если он и столкнулся с враждебностью малькатского двора, то определенно не встретил противника в лице родной матери Тии, которая всегда, вероятно, выступала в роли посредника между двумя дворами и дипломатично старалась поддерживать у Тушратты из Митанни дружеское расположение к своему старшему сыну. Несомненно, именно Тии Тушратта присылал подарки и именно к ней он обратился, узнав о смерти Аменхотепа III, с пожеланием крепить связи между их двумя странами. В результате принцесса Тадухипа была направлена в гарем нового царя (Напхурия – Эхнатон).

К девятому году правления у Эхнатона уже была вторая жена по имени Киа, но между ним и Нефертити по-прежнему царило полное взаимопонимание, когда они после парада чужеземных подношений, в конце двенадцатого года правления, плакали вместе над безжизненным телом маленькой Мекетатон. Барельефы в царском некрополе Ахетатона, на которых дважды изображена эта трогательная сцена, уникальны для Египта. Изображение погребальной камеры говорит нам больше: в то время как царственные родители и придворные оплакивают умершую принцессу, некая женщина покидает комнату, прижимая к груди новорожденного. Можно предположить, что Мекетатон погибла при родах, выйдя замуж за родного отца, и ее примеру через несколько лет последует его третья дочь.

Если у Аменхотепа III был собственный дворец в городе Шара, то и Тии имела свой, упоминания о котором часто встречаются на находках Тель-эль-Амарны.

Следовательно, напрашивается вывод, что после смерти мужа Тии часто жила там подолгу, хотя основной ее резиденцией оставалась Мальката. У Тии были также многочисленные поместья, разбросанные по всему Египту, и она могла забрать Тутанхамона после смерти его отца не только в Тель-эль-Амарну. Однако существование в Ахетатоне дворца, отведенного маленькой Бакетатон, заставляет предположить, что матери-королеве приглянулся город Шара. Именно в этом дворце она заказала скульптору Юти портрет младшей дочери, Бакетатон. Амарнская царственная чета оказывала влиятельной Тии всевозможные знаки внимания, и пиры, устраиваемые в честь вдовствующей царицы, были достойны того, чтобы запечатлеть их на стенах гробницы Хюи, ее управляющего в Тель-эль-Амарне. На одной из росписей царица Тии со своей дочкой Бакетатон сидят, повернувшись лицом к наследникам правителя. Можно предположить, что среди них присутствовал и Тутанхатон, но в соответствии со строгими правилами на рисунке он не изображен. Рядом с Нефертити за роскошной трапезой сидит близкая родственница Тутанхатона и будущая его жена Анхесенпаатон. Тии подносит к своим губам кубок, но что касается еды, то здесь скульптора остановил фиванский этикет и он не осмелился представить столь высокую особу за таким занятием. Зато он изобразил, как Эхнатон, Нефертити и их маленькие дочери впиваются зубами в сочные куски жареной утки. Хотя на присутствие молодого принца указывает множество надписей, обнаруженных в развалинах города, фактически он не присутствует ни в одной из сцен амарнской жизни, представленных на барельефах гробниц или на стелах еретической семьи в Ахетатоне, ни даже рядом с Тии и Бакетатон, когда старший сын вводит царицу-мать в храм, сооруженный для нее – «Опахало Ра», – который она видела еще недостроенным во время своего последнего визита вместе с Аменхотепом III.