Александр Гусев - Эльбрус в огне

Именно в этот момент мы заметили в верховье ущелья, в том месте, где тропа шла серпантином прямо к Клухору, большой караван вьюков и цепочки немецких солдат, направлявшихся к перевалу. Противник, видимо, опасался окружения и начал отходить. Можно было предположить, что ему удалось оторваться от 121-го горнострелкового полка, сменившего 815-й полк 0 наступавшего вверх по ущелью реки Клыч.

Мы наблюдали в бинокли за отходом егерей, с горечью сознавая, что бессильны достать их огнем. А в синем небе над нами стали появляться, точно куски белой ваты, облачка разрывов. Это гитлеровцы обстреливали нас из ущелья шрапнелью, но обстрел, к счастью, не причинял нам никакого вреда. Однако сам факт обстрела означал, что еще далеко не все егеря покинули ущелье.

Егеря, видимо, и сами поняли бессмысленность предпринятого ими орудийного обстрела, потому что вскоре прекратили его.

И все же, к нашей великой радости, врагу не удалось уйти от возмездия. Над перевалом вскоре появились три советских бомбардировщика, вызванные, очевидно, для поддержки начавшегося общего наступления 394-й стрелковой дивизии.

Наши летчики действовали не только умело, но и со знанием специфики гор. Сначала они ударили по самой колонне, но эффект оказался невелик, так как она была рассредоточена. Тогда последовал бомбовый удар по склонам гор над дорогой, где находились егеря. Взрывами оторвало множество огромных глыб. Увлекая все на своем пути, эта грозная каменная лавина понеслась на колонну гитлеровцев. Склон покрылся густым облаком желтой пыли. А когда облако рассеялось, мы увидели картину полного разгрома колонны. Каменная лавина смела почти всех егерей. А уцелевшие лошади и мулы, как безумные, метались по склону, растаптывая солдат, которые чудом остались в живых в том каменном хаосе...

Отгремели разрывы бомб, самолеты ушли в сторону моря. В ущелье под нами опять воцарилась тишина. Теперь мы могли осмотреть отбитый у врага перевал Клыч. Немцы основательно укрепили его в ходе боев. Удачно расположили пулеметные точки, хорошо защищенные обломками скал. Соорудили из них одиночное гнезда-окопы, искусно использовав при этом каждый естественный выступ гребня. За гребнем из камней быта сложены небольшие склады для продовольствия и боеприпасов. Судя по числу окопов, эту перемычку обороняло около роты егерей. Примерно такое же количество солдат находилось и на основной седловине перевала.

Когда мы закончили осмотр бывшей позиции врага, пришло сообщение от нашей разведки. Бойцы спустились до скал, нависших над дорогой, но протавника по пути не встретили.

Солнце пряталось за вершины гор. Трудный день, показавшийся нам таким долгим, подходил к концу, когда мы приблизились к группе разведчиков, расположившихся у леса. Здесь и решили заночевать:спускаться на ночь в ущелье не было смысла.

Все сильнее давала знать о себе осень. Днем на гребне перевала дул пронизывающий ветер. Ночь наступила очень холодная. Я поднялся до рассвета и обошел лагерь. Разжигать костры было запрещено. Многие бойцы не спали: согревались цигарками и разговорами. А разговоры у них шли интересные. Я невольно прислушалея к ним.

- Да хиба ж це вийна? - о досадой говорил товарищам один из бойцов, вспоминая, видимо, бои на перевале Клыч. - Куда стрелять - не бачу, видкиля стреляють - не бачу. Це не вийна, а душегубство...

Рядом шла речь о доме, о колхозных делах, о милых сердцу краях, в сравнение с которыми никак не может идти это нагромождение снега и скал, куда их забросила война.

- Разве это земля? - донеслось до меня. - И земли-то нет! Одни камни да лед... Коли не прошли даже танки, трактору нипочем по таким горам не проти. А какая может быть жизнь в деревне без трактора!.. Луга? Тут ничего не скажешь луга здесь хороши. Только что в них проку? Ни одна корова без привычки не заберется на такие кручи!.. А реки! Странные реки... Вот шуму от них много, это верно...

Прошел дальше - и услышал уже иное. Тут в беседу включился не иначе как уроженец здешних мест. Лица говорящего рассмотреть в темноте невозможно. Но голос выдает волнение:

- Не знаю, как для кого, а для меня, генацвали, нет воздуха лучше, чем воздух горных лугов, нет краше вида, чем горные великаны со снегом на могучих плечах. Нет богаче стад, чем стада, пасущиеся на склонах альпийских лугов. Нет чище воды, чем вода горных: рек, в которых резвится красавица форель. А конь в наших местах! Да это ведь неудержимый вихрь! И всадник достоин коня: что не парень - то орел! А ко всему, на нашей прекрасной земле находятся еще и самые красные вершины - Эльбрус, Казбек, Арарат...

С интересом и удовольствием слушал я то, о чем говорили солдаты. А у самого перед мысленным взором возникали березовые перелески Подмосковья...

Большая Медведица уже заканчивала свой ночной путь по небу, ее ковш почти касался горизонта. Скоро рассвет. С небольшой группой я направился к нашему передовому отряду, оставив Хатенова за себя.

В ущелье по-прежнему дремала тишина. Все будто вымерло вокруг. Но тишина была тревожной. Даже деревья казались настороженными. В такой обстановке все чувства обостряются до предела. И мы были очень насторожены: ведь враг мог затаиться где-то рядом.

Лежа на скалах, все молча наблюдали за дорогой в ущелье. Со стороны Генцвиша показалась люди. Прильнули к биноклям. Судя по всему, наши. Начали снова спускаться в ущелье. Тропа стала совсем крутой. В одном месте на скалах болтался кусок каната. Ясно: он служил егерям для облегчения спуска и подъема людей, а во время отступления его обрубили. Мы закрепили свою веревку. Она была особенно необходима для тех, кто нес пулеметы, части минометов, ящики с боеприпасами. Что же касается тяжелой плиты миномета, то с ней без веревок здесь вообще мудрено было совершить спуск.

Те, кто шел по ущелью, заметили наш отряд, узнали нас и теперь открыто двигались по поляне. Это были бойцы 121-го горнострелкового полка. Я поспешил вниз, им навстречу. Вот уже и Военно-Сухумская дорога. Слева от тропы со скал гремел водопад. Над каскадами в брызгах воды солнце зажгло небольшие радуги. Невдалеке от водопада расположились отдохнуть. И вспомнилось мне, как давно, в 1928 году, утомленные спуском с перевала, мы, туристы, купались по пути к морю в бодрящих струях этого водопада...

Первыми к нам подошли разведчики дивизии. В следующей группе находился начальник штаба соединения майор Жашко с несколькими командирами. Дивизия напала наступать, и майор выбирал новое место для штаба. После того как я подробно описал обстановку в ущелье, разведчики дивизии пошли дальше.

Наш отряд, продолжавший спускаться, постепенно собрался у дороги. Подъехал на лошади комиссар дивизии Сячин. Он расцеловал меня и, собрав всех, кто вышел на дорогу, поздравил с выполнением задания. Прощаясь, Сячин приказал представить к наградам бойцов и командиров отряда. Радость наша, однако, была омрачена печальным известием: 121-й горнострелковый полк понес серьезные потери. Погиб и его командир майор Оршава. Комиссар полка чуть позже рассказал, что после ухода нашего отряда на перевал полк вел ожесточенные бои. Бойцы действовали в горах умело, и противник, не выдержав, начал отступать. Но во время одного из боев прямым попаданием мины в блиндаж был убит майор Оршава, а находившийся рядом с ним начальник штаба капитан Кожемякин получил тяжелое ранение. Майора Оршаву посмертно наградили орденом Ленина. Тело его для захоронения отправили в Сухуми...