Геннадий Соболев - Русская революция и «немецкое золото»

Таким образом справка телеграфного контроля «Переписка Ленина» не подтверждала подозрений в зашифрованном характере переписки между Стокгольмом и Петроградом, но она уже не имела никакого значения ни для французской разведки, ни для петроградской контрразведки, взявших «германский след». Французский военный атташе в Петрограде Лавернь за неделю до того, как Ленин и другие руководители большевиков будут официально названы «германскими шпионами», сообщал своему руководству о первых результатах, которых удалось получить «в изучении дела Ленина и большевиков благодаря помощи Копенгагена и Стокгольма». Основными результатами, по мнению Лаверня, были следующие: 1. Главным политическим агентом большевиков в Скандинавии является Яков Фюрстенберг, который служит посредником и для социалистических партий нейтральных стран. 2. Фюрстенберг – немецкий агент, передающий Берлину информацию о намерениях большевиков. 3. Предположительно многие из его окружения, связанные с Лениным, также являются немецкими шпионами. 4. «По еще не уточненным, но правдоподобным данным», сестра Ленина занималась шпионажем в восточной армии, а муж его другой сестры – управляющий самого подозрительного страхового общества «Волга»[279].

Итак, введенные С. С. Поповой в научный оборот документы убедительно свидетельствуют, что инициатором поисков «германского следа» в Скандинавии был Альбер Тома, а эти поиски велись французской разведкой, один из представителей которой – Л. Тома в своих мемуарах затем писал по этому поводу: «На пути к пропасти, куда необдуманно устремилась Россия, только один человек попытался приостановить безрассудное, безоглядное движение вперед мужиков и интеллигенции, лишенных рассудка от слишком легкого и полного осуществления их надежд. Этим человеком был Альбер Тома»[280]. Оценка хотя и сильно преувеличенная, но достаточно яркая той роли, которую сыграл французский социалист в борьбе против русских социалистов радикального направления и о которой тогда, в 1917 г. никто, кроме «компетентных органов», не знал.

Готовившаяся в тайне акция против Ленина и большевиков получила и, весьма вероятно, неслучайно психологическую подготовку в прессе. В начале июня 1917 г. известный журналист и видный меньшевик Д. Заславский выступил в газете «День» с целой серией антибольшевистских статей – «Наивные», «Нечестные и наивные», «Гримм и гриммированные»[281] и др. Автор этих статей, рассматривая взаимоотношения Ленина, Зиновьева и Ганецкого с разоблаченным провокатором Малиновским, уделил особое внимание Ганецкому. И не только потому, что тот был в 1914 г. председателем комиссии ЦК РСДРП, не сумевшей распознать осведомителя охранки, и теперь ее заявление о политической честности Малиновского, сделанное за недостатком улик, объявлялось сознательным намерением обелить провокатора. Далее Заславский связывал эти факты с фигурой самого Ганецкого, привлекавшегося, по его утверждению, к судебной ответственности в Копенгагене за мошенничество и контрабанду и находившегося в тесной связи с германским агентом Парвусом. Большевистскому руководству пришлось срочно принимать контрмеры. Заявление Зиновьева по поводу обвинений Заславского и «дело Ганецкого» стали предметом обсуждения на заседании ЦК РСДРП(б) 10 июня. На нем присутствовали 6 членов ЦК из 9: Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, В. И. Ленин, В. П. Ногин, И. В. Сталин, Г. Ф. Федоров. Если обвинения Заславского в адрес Зиновьева были признаны «клеветой в целях политической борьбы с противниками» и на следующий день «Правда» опубликовала постановление ЦК по этому вопросу, то рассмотрение «дела Ганецкого» продолжалось и на следующем заседании ЦК и приняло затяжной харакрер. При этом следует отметить, что на заседаниях 10 и 13 июня обнаружились определенные различия в понимании членами ЦК методов борьбы с клеветой буржуазной печати. По свидетельству Е. Д. Стасовой, секретаря ЦК РСДРП(б), Ленин 10 июня развивал мысль о нецелесообразности в условиях постоянной травли со стороны буржуазной прессы опровергать печатно каждое выступление против членов большевистской партии – достаточно потребовать документальных доказательств обвинения, и если их не представят и не передадут дело в суд, то Заславский должен считаться клеветником. Зиновьев придерживался иной точки зрения, а именно: нужно реагировать в печати по каждому поводу, причем прежде всего тому, чья честь задета. Для предварительного рассмотрения подобных случаев ЦК сформировал юридическую комиссию в составе М. Ю. Козловского, П. А. Красикова, П. И. Стучки (все юристы-профессионалы). На заседании ЦК 13 июня Сталин предлагал обусловить выступления в печати постановлением этой комиссии. «Способ единоличных заявлений на клеветнические нападки – отвергнуть, – говорил согласно протокольной записи Сталин. – Мы выступаем только тогда публично, когда дает материал юридическая комиссия»[282]. Сохранившийся неполный протокол не позволяет судить, как реагировали другие члены ЦК. Можно предположить, что достигнутая общая точка зрения отражена в письме Ленина в юридическую комиссию от того же 13 июня. В этом письме Ленин решительно выступил против предложения Исполнительного комитета группы социал-демократов Польши и Литвы о затребовании объяснений от Ганецкого, которое, по его мнению, «содержит в себе совершенно недопустимый выпад против чести отсутствующего (по партийным делам) товарища и при том агента ЦК». Ленин считал, что «надо установить принцип, что партия не должна отвечать на сплетни и клеветы (иначе как повторением, что клеветники суть клеветники), пока в печати не заявлено (1) за подписью определенного лица, не заведомого клеветника, точного обвинения, (2) которое должно давать возможность выступления перед легальным судом обеим сторонам, (3) обвинения, поддержанного политическими организациями, серьезного характера». Честность любого должностного лица партии, настаивал лидер большевиков, не может быть поставлена под сомнение без предварительного опроса свидетелей и изучения документов[283].

В результате обсуждения «дела Ганецкого» ЦК принял 13 июня следующее постановление: «Передать документ, полученный от поляков в юридическую комиссию для обсуждения в кратчайший срок»[284].

17 июня в петроградской газете польских социал-демократов «Трибуна» было опубликовано специальное заявление, в котором говорилось, что клеветой на циммервальдистов (в том числе и на Ганецкого) буржуазная печать стремится подорвать доверие рабочих к революционной социал-демократии. 22 июня по «делу Ганецкого» выступила и «Правда», которая в рубрике «Телеграммы из Стокгольма» опубликовала: 1) заявление Я. Ганецкого и 2) заявление В. Воровского, К. Радека и М. Бронского против статей Д. Заславского. Вот их тексты: 1. «Разоблачение Заславского в «Дне» – нечестная клевета. Никогда не судился за контрабанду и за мошенничество. Как заведующий экспортной фирмой был административно оштрафован за несоблюдение экспедиентом формальностей при отправке медикаментов в Россию. Травля Заславского как политическая кампания ясна. Моя деятельность в Копенгагене хорошо известна всем знающим меня там товарищам. Считаю недостойным оправдываться перед клеветническими нападками бульварного журналиста. Ганецкий». 2. «Прочли в «Дне» грязные нападки Заславского на Ганецкого. Зная двадцатилетнюю партийную деятельность Ганецкого и ознакомившись с фактами его жизни в Копенгагене, считаем выпад Заславского неопрятным политическим маневром для опорочения интернационалистов. Не сомневаемся, что все партийные товарищи дадут решительный отпор этим растлевающим приемам политической борьбы. Бронский, Орловский, Радек».