Алексей Баталов. Жизнь. Игра. Трагедия - Михаил Александрович Захарчук
«Антон Павлович не был праведником. Его откровения относительно прекрасного пола могут некоторых из вас и обескуражить. Но тут вам важно помнить главную чеховскую установку: «Жизни не надо брезговать в любых ее проявлениях».
«Кстати, тот знаменитый портрет, который написан Осипом Эммануиловичем Бразом, вызывал у самого писателя оригинальные чувства: «Я на нем точно нанюхался хрену». Чехов вообще был очень ироничным человеком и практически никогда – желчным, язвительным. Горький не зря говорил, что Антон Павлович родился немножечко рано. Ну то, что опередил своих современников и даже свое время, – это уж точно. А вот Ольга Леонардовна Книппер-Чехова рассказывала нам, студентам, что никогда не ощущала никакого превосходства над собой своего великого мужа, о котором перед смертью написала: «Мой человек будущего».
«Благодаря прежде всего Иосифу Ефимовичу Хейфицу, моему учителю и наставнику, я изучил биографию Чехова в мельчайших подробностях и вам советую предпринять обстоятельное ознакомление с жизнью этого величайшего русского писателя. Оно, поверьте, того стоит. Чехов прожил на свете 44 года. Был очень хорош собой: высокий (1 метр 90 сантиметров), с правильными чертами лица, с голосом удивительного тембра, с густой шевелюрой и всегда аккуратно постриженной бородкой. Вообще отличался аккуратностью во всем: начиная с людских отношений и заканчивая аксессуарами туалета. Вы все, наверное, помните его знаменитое: «В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли». И это не книжный девиз – Антон Павлович всегда и во всем следовал этому кредо.
«В письме А. С. Суворину есть такие строки: «Напишите-ка рассказ о том, как молодой человек, сын крепостного, бывший лавочник, певчий, гимназист и студент, воспитанный на чинопочитании, целовании поповских рук, поклонении чужим мыслям, благодаривший за каждый кусок хлеба, много раз сеченный, ходивший по урокам без калош, дравшийся, мучивший животных, любивший обедать у богатых родственников, лицемеривший и Богу, и людям без всякой надобности, только из сознания своего ничтожества, – напишите, как этот молодой человек выдавливает из себя по каплям раба и как он, проснувшись в одно прекрасное утро, чувствует, что в его жилах течет уже не рабская кровь, а настоящая человеческая».
Чтобы вы знали: это же Чехов о себе написал! Это он был сыном крепостного! И следующие признания тоже о себе: «Из всех беллетристов я самый ленивый», «Ленюсь гениально, лень моя изумительная!», «В моих жилах течет ленивая хохлацкая кровь, ленюсь я по-прежнему», «Провожу дни свои в праздности», «Я хохол, я ленив. Лень приятно опьяняет меня, как эфир». «Хохлацкая лень берет верх над всеми моими чувствами», «Мне надо учиться, учить все с самого начала, ибо я как литератор круглый невежа». «Скучища, – написал Антон Павлович о своем рассказе «Огни», – и так много философомудрия, что приторно. Перечитываю написанное и чувствую слюнотечение от тошноты: противно!» И поэтому (из-за вышеперечисленных прегрешений) ставит себя в писательской табели о рангах на тридцать седьмое место, а вообще в русском искусстве – на девяносто восьмое! Однако и в этой цифре ему почудилось самовосхваление, потому что в письме таганрогскому родственнику замечает: «В Питере и Москве Чайковский составляет теперь знаменитость № 2. Номером первым считается Лев Толстой, а я – № 877».
Конечно, мы с вами сделаем скидку на великую скромность писателя, на его неизбывное желание «всегда, везде дрессировать и дрессировать себя». Да на всякое иное привходящее обстоятельство мы можем обратить внимание. Но в любом случае мы вынуждены будем подивиться безальтернативному жизненному подвигу Чехова. Своей волей железной и целеустремленностью неслыханной он выковал из себя величайшего писатели и непревзойденного драматурга! В самом деле трудно, если вообще возможно понять, как этот южанин, в юности лишенный вкуса и нормального семейного воспитания, совершенно далекий от высокой стихии того языка, на котором писали до него Пушкин, Гоголь, Тургенев, Толстой, не знавший элементарных законов и требований этого языка, стал после шести или семи – не важно – лет изнурительной поденной газетной работы крупнейшим, для многих – недосягаемым мастером русского литературного слога, раз и навсегда овладев его тайной космической магией? Все это тем более удивительно, что, по общему признанию людей, знавших семейство Чеховых (семья насчитывала пять братьев и сестру), старший брат Александр был от природы наделен несравненно большими литературными способностями, чем следующий за ним Антон».
«Я вам уже как-то рассказывал о настоящем подвиге Антона Павловича – его поездке на Сахалин. А вот что недавно вычитал об этом у Корнея Ивановича Чуковского: «Он отправился туда, куда обычно людей гнали силой, через всю Сибирь за тысячи и тысячи верст, поехал не по железной дороге, которой тогда еще не было, а на лошадях, в таратайке, в распутицу – по «единственным в мире» кочкам, колеям, ухабам, нередко ломавшим колеса и оси, выворачивавшим из человека всю душу. Его так жестоко трясло всю дорогу, особенно начиная от Томска, что у него разболелись суставы, ключицы, плечи, ребра, позвонки: его чемоданы то и дело взлетали на каждом ухабе, руки-ноги у него коченели от холода, и есть ему было нечего, так как он по неопытности не захватил с собой нужной еды, и несколько раз только чудо спасало его от смерти: однажды ночью его опрокинуло и на него налетели две тройки, а в другой раз, идя по сибирской реке, его пароход налетел на подводные камни. Но дело, конечно, не в этих опасностях, а в тех бесчисленных лишениях и муках, которые претерпел он в пути. Необходима была железная воля, чтобы, испытывая невыносимые муки от езды по бездорожью Сибири, не повернуть откуда-нибудь из Томска домой, а проехать до конца все одиннадцать тысяч верст».
* * *А я добавлю: не будучи понятым в своем предприятии никем! То есть буквально ни один близкий, знакомый или просто симпатизирующий Чехову человек не дал себе труда вникнуть в колоссальной значимости патриотический поступок писателя. А ведь он на самом деле с неотразимой наглядностью, неторопливо и подробно, методично и тщательно, с цифрами в руках доказал в своем труде «Остров Сахалин» всю бездарность и глупость «царской каторги», тупое и злостное издевательство власть имущих, жирных и сытых над бесправной человеческой личностью. Чехов один (!) сделал перепись всего населения Сахалина, заполнив для этого 10 (десять!) тысяч специальных учетных карточек. Он выполнил свой долг перед наукой, медициной, если хотите – перед Отечеством и своим народом. И при этом сделал все от него зависящее, чтобы о его героизме все как можно быстрее забыли. Вы себе представляете, друзья, если бы сейчас какой-нибудь литератор или политик предпринял поездку за свой счет на Сахалин и сделал там опять-таки на
