Павел Яковенко - Харами

Короче, в голову ничего не приходило.

Появился Косач в черной повязке на голове, и меня осенило. Ну конечно же! Сразу можно было догадаться! Махновцы! Во истину махновцы! Последним появился Лебедев, с трудом построил свою "банду", которая уже и вспомнить не могла, как это делается, и повел ее по направлению ко мне. Я быстро вскочил и привел себя в соответствующий вид.

-- Здесь самый удобный спуск, - сказал замполит Лебедеву, и заглянул в глубину спуска.

Как-то незаметно подошли и Вася, и Логвиненко, и Инин и, само собой, Поленый. Они молча, но довольно заинтересованно следили за действиями начальника.

Капитан оставил у наших минометов радиста, приказав ему быть строго на связи. Затем он обратился к Васе с приказом, чтобы кто-нибудь постоянно был в готовности к стрельбе. Вася посмотрел на меня, я пожал плечами - почему бы и нет?

Лебедев еще раз осмотрелся по сторонам. Светило солнце, ветер дул ощутимо, но не резко, небо голубело, трава зеленела. Все было прекрасно. Капитан решительно начал спуск, за ним, чертыхаясь, полез вниз связист со своим тяжеленным ящиком за плечами, потом по одному скрылись за обрывом рядовые участники похода, и замкнул цепочку Косач, распевавший "цыпленка жареного".

Я прильнул к буссоли, наблюдая за аргонавтами. Они спускались все ниже и ниже, возглавляемые бодрым начблоком, и смотреть за ними мне надоело. Я отодвинулся от окуляра, и невооруженным взглядом рассмотреть их уже толком не смог.

Ладно. Я сходил за книгой, непонятно каким чудом оказавшейся у нас на блоке, и похищенной мною из палатки Сэма. Единственной мерзостью было то, что книжка называлась "Фауст". Еще со школы я не переваривал этого названия. Но что поделаешь? Зато она была толстая. Я читал ее и плакал оттого, что мне приходится это читать.

Пока эта сволочь Фауст развлекался с Еленой Прекрасной, облако тумана накрыло наши позиции.

Я спросил у радиста, не слышно ли чего.

-- В туман попали, - радостно сообщил мне он. - Стоят, не знают куда идти.

-- Зачем стоят? Пусть сидят, отдыхают. Эти облака скоро пройдут.

-- Да они и сидят, не рыпаются.

Как я и думал, спустя минут двадцать туман ушел, панорама очистилась, и я снова воспользовался буссолью.

-- Просят сообщить, где коровы, - крикнул мне радист.

-- А где они сами?

-- У кошары номер один.

Я навел объектив на ориентир. Действительно, вроде кто-то есть. Ладно. Начал искать стадо. В течении пяти минут внимательно, от себя вдаль, справа - налево, осматривал всю лежащую передо мной долину. Ничего похожего на коров не было.

-- Нету стада, ушло, - крикнул я солдату, а он передал мои слова Лебедеву.

-- Говорят, не может быть, - радист повернулся ко мне, саркастически хмыкнув.

-- Хорошо, я посмотрю еще раз.

Но и повторный обзор мне ничего не дал. Не было просто никаких коров и все. Обломался капитан Лебедев. Пусть теперь отчет пишет о прочесывании местности. Стоп. Мама мия! Он же ведь за коровами пошел наверняка втихаря. Ну не Дагестанову же Лебедев будет докладывать! Это смешно. И если эту банду с третьего блока разглядят, то жахнут так, что мало никому не покажется.

-- Э, радиомаэстро, ты передай капитану, что их с третьего блока могут разглядеть, и жахнуть.

Мои слова, видимо, дошли, потому что как-то резко они поднялись, и задвигались в обратном направлении.

Им здорово повезло, потому что появилось новое облако, и скрыло всех "охотников за бизонами" в себе. Двигались они, наверное, резво, но идти вниз и идти вверх - это две большие разницы. Поэтому появились они не скоро. Этого я ожидал. Но они пришли все-таки не одни. Они привели корову!

-- Где вы ее взяли? - спросил я у Косача.

Он вполне удовлетворился моим ошарашенным видом. Хотел соврать, но не соврал.

-- Наткнулись случайно в тумане. Хижев уцепил ее за рога, а мы веревки накинули. Вот и все.

-- Спасибо за правду, Леня, - я потряс ему руку.

-- Только не кому не говори, что я тебе правду сказал, - заговорщицки прошептал Косач, - для замполита это позор. Не простят. С должности снимут, звания лишат.

-- Ладно - ладно, - успокоил я его. - Никому не скажу. Ну а что с коровой? Когда на шашлык приходить?

-- Не будет шашлыка, - мрачно ответил Косач.

Что ж, этого можно было ожидать. Корова, типа, маленькая, самим не хватит... "За что боролись"? Пойдите, и сами себе застрелите. И так далее...

Но, как ни странно, дело было вовсе и не в этом. Оказывается, Лебедев, как человек исключительно "хозяйственный", решил, что мертвая корова приносит намного меньше пользы, чем живая. И мертвая, в виде мяса, она разойдется по широкому кругу участников пиршества, иначе нельзя. Иначе мясо просто пропадет. Короче, удовольствие на один раз и на один день. А вот если ее доить, оставив в живых, то...

Перспективы блестящие. Ну начнем с того, что кормов под ногами завались. Вот ее и оставили под обрывом, привязав к колышку. Пусть пасется. Значит, с кормежкой проблем нет. Во-вторых, молоко будут употреблять исключительно члены Политбюро: Косач и Лебедев. Ну, еще Маркелову придется дать: попробуй, не дай! Чревато, однако!.. В-третьих, поступление молока регулярно. В общем, живи и радуйся.

Когда Косач ушел, я подозвал Папена.

-- Слушай, Папен, ты коров доить умеешь?

Женя демонстрировал свою застывшую оптимистичную улыбку. Мне иногда казалось, что если он умрет, то эта улыбка так и останется на нем даже в гробу, или в чем его там придется хоронить. Но это так - лирика.

Папен утвердительно кивнул.

-- А где Лебедев оставил скотину под обрывом, знаешь?

-- Да, я видел.

-- Ну так вот, друг Папен. Завтра утром надо опередить штатного доильщика, ну которого начблок пошлет, и выдоить коровку самим. Понял?

Мертвый оскал Папена стал похожим на человеческую эмоцию. Он жизнерадостно закивал своей лохматой немытой головой.

-- Найди какую-нибудь тару только.

-- Хочешь прикол услышать, - спросил меня Вася.

-- Да, хочу. А что за прикол-то? - услышать такое от Раца было невероятно трудно.

-- Вожди Атлантиды со второго блока обменяли три ОЗК на трех баранов.

-- И что, уже начинать смеяться?

-- Да, блин, слушай... Они баранов разделали, а есть не стали.

Признаться, я ничего не понимал. Вася корчился от смеха, а я стоял столбом. Умри, но не мог понять, в чем прикол. Где смеяться? Лебедев корову вот тоже поймал, и есть не стал. Правда и разделывать тоже... Но глядя на командира, меня тоже начал разбирать истерический смех.

-- Они решили мясо засушить, - продолжил-таки Вася.

-- Ну и..., - вот тут я уже напрягся.

-- И оно у них пропало! Все три туши!

Вот теперь мы ржали вместе. Сгибались пополам, вытирали слезы, икали, но смеялись, не переставая.