Фрунзик Мкртчян. «Я так думаю…» - Кора Давидовна Церетели
И вдруг он говорит:
– У меня к тебе просьба, Фрунзик!
Я напрягся: вот сейчас пригласит к себе домой. И, чтобы опередить его, виноватым таким тоном говорю:
– Я сегодня, к сожалению, не смогу. – Радж Капур пригласил нас на свою дачу, а вот завтра…
– Да нет! – прерывает он меня. – Я вовсе не то хотел сказать. Вот у меня всего 200 рупий. Не мог бы ты мне помочь, подкинуть еще пару сотен? Хочу жене подарок купить.
Меня как громом поразило!
– Вот оно что! Так ты, оказывается, турист? Чего же ты мне голову морочил?! Вопросы дурацкие задавал!
– А что мне было делать? Надо же было как-то разговор начать.
Вот я и спрашивал, а ты отвечал.
– Ты бы еще пальто надел, – говорю. – Чего вырядился так?
Вот пот с тебя в три ручья…
– А нам сказали – тут надо выглядеть презентабельно…
Фрунзик Мкртчян
Его звали Пакраш
В индийском городе Джайпуре в тот день был невыносимый зной. Я остановил велорикшу, попросил довезти до армянской церкви.
– Армениен черч (армянская церковь), – скомандовал я на своем «чистом» английском.
– О’ кей, – ответил мальчик.
– Кам он! (Давай!) – скомандовал я и взгромоздился на кресло.
Загорелые, цвета красного дерева босые ноги рикши лихо завертели педалями велосипеда. Я посмотрел ему в спину и ужаснулся – кости на его спине так выпирали, так натягивали кожу, словно вот-вот могли прорвать ее. Пот градом лил у него с лица. Груз был тяжелый, а сам рикша хилый, щуплый. Почти ребенок.
– Проблем! – воскликнула я. – Стоп!
Это означало: «ужасно! остановись!» Других английских слов я просто не знал!
– Ноу проблем, ноу проблем! – в ужасе залопотал мальчик и, остановив велосипед, упал передо мной на колени. Я поднял его и силой усадил на мое место, а сам сел за руль велосипеда. Мы ехали по многолюдной улице, до отказа забитой повозками, рикшами, машинами, пешеходами. Ребенок, сжавшись в кресло, в ужасе поглядывая по сторонам, умоляя меня спуститься с велосипеда.
Вы бы посмотрели, что делалось на улице, когда народ замечал, что я сижу за рулем велосипеда, а вместо меня на пассажирском кресле – нищий ребенок! Изумлению публики не было предела.
Мальчик потерял голову и не знал, что делать. А когда я заставил его положить мне руку на плечи и так указывать дорогу, оживление на улице еще больше усилилось.
Я стал ехать быстрее. Мальчик, постепенно осмелев, стал увереннее показывать мне путь. Он уже не лепетал, как раньше, а громко кричал, нажимая мне на плечо: «Налево! Прямо! Направо!» И мы мчались посреди всего этого ажиотажа.
Я спросил его:
– Как тебя зовут?
– Пакраш! – с гордостью произнес он. Я сделал вид, что не слышу.
– Вот из ёр нейм? – снова спросил я.
– Пакраш, мистер. Меня зовут Пакраш! Меня зовут Пакраш! – громко и воодушевленно повторял мальчик.
Я часто вспоминаю тот знойный день в Джайпуре и думаю: где сейчас Пакраш? Что он делает? С какой гордостью, наверное, вспоминает этот эпизод. Какие у него новые испытания, какие радости? И до сих пор у меня в ушах звенит:
– Ай эм Пакраш!
Удивительно, что за несколько минут Пакраш так преобразился. Из нищего мальчика вдруг он превратился в гордого мужчину. А я в те мгновения получил огромное удовольствие от этого его превращения.
«Легенда о любви». Барманду – Ф. Мкртчян
Комик с грустными глазами
Ондржей Сухи
Фриго из Еревана
С Мгером, Фрунзе Мкртчяном, я лично познакомился в 1980 году. Его фамильярно называли Фрунзиком, и я тоже мог к нему так обращаться. Его популярность преодолела границы не только Армении, но и Советского Союза. Его очень любили в Индии.
У нас его знали по фильмам «Мимино», «Солдат и слон», «Приключения Али-бабы и сорока разбойников».
Тогда он был уже признанным актером драматических ролей, но меня он интересовал как комик. Когда я писал о нем, то называл «комиком с грустными глазами» или «Фриго из Еревана». Своим выражением лица он напоминал мне звезду американского немого гротеска Фриго – Бастера Китона.
Сам он признавался мне в своей большой любви к Чарли Чаплину. «Как все дети на свете, и я в детстве любил Чаплина», – сказал он мне во время нашей первой встречи.
Взгляды и мысли Фрунзика Мкртчяна мне были очень симпатичны. Как-то я спросил его, смог бы он работать актером в другой стране. Он ответил: «Может быть, даже еще лучше, чем здесь! Для меня психологическая ситуация важнее, чем язык. Потому что, когда я снимаюсь в Индии, я говорю по-армянски, но мой герой ведет себя естественно и психологически правдиво. Потому что ты не улыбаешься по-чешски, по-фински, по-португальски, не плачешь по-турецки. Речь – это только средство, а суть в ином».
Фрунзик Мкртчян и Ондржей Сухи
Зорий Балаян
Спасибо за смех
Мгер Мкртчян вышел на сцену. Послышались аплодисменты. Он остановился посреди сцены. Аплодисменты прекратились, но зрители продолжали смеяться… Негромко смеялись… Он молчал, а они все смеялись. Он повернул голову – засмеялись громко. Он посмотрел в другую сторону – засмеялись еще громче. Вскинул голову и посмотрел на галерку – и еще громче. Он улыбнулся – раздался хохот.
А ведь актер не сказал ни слова. Он не пел, не танцевал. На нем был хорошо сшитый костюм-тройка. Крупные черты лица… В больших глазах, даже когда они улыбаются, несказанная грусть. И вдруг вот такая невероятная реакция…
В образе любимого Чаплина
Человек вышел на сцену, и в зале произошло то, что не поддается объяснению. Ученые до сих пор не могут разгадать природу смеха. Животный мир одинаково воет и кричит от боли. А смеется только человек! И смеется тогда, когда ему хорошо. Человек прикладывает все усилия к тому, чтобы ему было хорошо. Увы, далеко не всегда это ему удается. А тут
