Николай Кузьмин - Огненная судьба. Повесть о Сергее Лазо

После недолгого молчания Лазо спросил:

— Вы сейчас куда? А то пойдемте со мной. Я всегда останавливаюсь у Кларка. Чудесная семья!

Ольга поблагодарила и отказалась.

— Я все-таки отправлюсь в третью сотню. Казаки мне сразу поправились. Боевой парод!

На прощание Лазо заметил:

— Аргунцам скоро предстоят тяжелые дела.

— Тогда тем более! — усмехнулась Ольга. И они расстались.

Семья Бориса Кларка занимала в железнодорожном бараке две небольшие комнатки. Под окнами оживали от зимней спячки голые прутья сирени. Весь куст кишел сварливыми воробьями. От лужи, стоявшей у самого порога, постреливали солнечные зайчики. Уже взявшись за скобу, Лазо не выдержал и обернулся. Ольга на цыпочках перебиралась через разъезженную грязную дорогу. Она по-женски держала руку на отлете. Вдруг она оступилась, Сергею почудился испуганный вскрик. В то же мгновение Ольга оглянулась, увидела, что он за нею наблюдает, и пошла по грязи, не разбирая дороги. Ему стало неловко, он поспешил нырнуть в низенькую дверь барака, но улыбка не отпускала его лица до тех пор, пока навстречу ему не вылетела ликующая стая детворы с пронзительными воплями:

— Дядя Сережа! Руки вверх!

Как обычно, с-самого порога начиналась игра: детишки «брали его в плен», он изо всех сил сопротивлялся. Нюта, жена Кларка, смотрела на начавшееся светопреставление и не могла сдержать улыбки. Командующий фронтом походил на увальня-медведя, барахтающегося со сворой щенков. Ребятишки захлебывались от восторга. Наконец им удавалось растянуть дядю Сережу на полу, сесть на руки и на ноги. Он объявлял, что сдается, и принимался выплачивать контрибуцию: вытаскивал из карманов леденцы и кусочки сахара.

За стол он уселся, обвешанный детворой.

Когда детей уложили спать, Сергей сказал Нюте:

— Бориса мы, наверное, сегодня не дождемся. Я заночую, мне завтра надо рано в штаб. Приезжает отряд из Владивостока.

Свет из комнатки, где было гостю постелено, Нюта видела всю ночь. На рассвете она осторожно заглянула.

Перед Лазо лежала карта, он сосредоточенно писал. Она подумала, что на этом человеке лежит громадная ответственность — командовать тысячами бойцов, сведенных в отряды и полки. Ей приходилось слышать разговоры Лазо с мужем. Сергей Георгиевич отдавал должное мужеству наших бойцов, но сожалел, что они слабо вооружены, недостаточно обучены, сильно влияние анархистов. А враг, если исключить хунхузов, способных только грабить, располагает прекрасными соединениями, прошедшими боевую выучку. Одолеть такого врага неимоверно трудно… И вот он не спит всю ночь, думает, набрасывает планы. Нюта прикрыла дверь и принялась растапливать печку.

Провожая его на вокзал, она призналась, что ночь напролет думала о них с Борисом, и попросила забрать ее на фронт. Он удивился:

— А детей с кем оставишь?

Она помолчала, лицо ее сделалось страдальческим.

— Не дай бог, случится что-нибудь с Борисом. Куда я со своей шестеркой?

— Не сходи с ума. А я на что? А Вася Бронников? Даже пусть нас убьют, останутся товарищи. Они тебе помогут поднять на ноги малышей.

Натянул шинель, туго подпоясался, разогнал за спину складки.

— Послушай, Нюта. Увидишь Васю Бронникова, скажи: к нему в сотню политбойца направили. Пусть он с ним немножечко… того… — Хотел что-то еще сказать и окончательно смутился. — В общем, он там сам увидит!

Отряд из Владивостока прибыл со своей артиллерией, с пулеметами. Большинство бойцов — настоящая «рабочая косточка»: железнодорожники, грузчики порта. Командный состав — исключительно большевики. Комиссаром отряда назначен старый большевик, политкаторжанин Губельман (партийная кличка Дядя Володя). Свой каторжный срок Губельман отбывал с земляком Лазо, легендарным Котовским. Он был свидетелем дерзкого побега Котовского с каторги.

Эшелон с отрядом разгрузился на станции Адриановка. Командир отряда Бородавкин и Губельман явились в штаб Забайкальского фронта. Сергей Лазо искренне обрадовался пополнению.

— Мы тут решили объединить ваш отряд с хабаровцами и амурцами. Создается ударная группа войск. Ей предстоит главная задача: наступать на Оловянную через станцию Булак.

Несколько дней командующий фронтом провел в частях ударной группы. Это был его метод: самому знакомиться с настроением и состоянием бойцов. Напоследок он заглянул к аргунцам. Командир третьей сотни Василий Бронников принялся расхваливать нового политбойца. С первого же дня Ольга сумела так себя поставить, что казаки буквально смотрят ей в рот. А если еще в бою себя покажет, такому политбойцу цены не будет.

— А верхом? — спросил Лазо. — Умеет?

— Научим, — заверил Бронников. — Это дело плевое. Главное — лошади не боится. Да и лошадь ее чует… Идем, у ней сейчас как раз занятия. Послушаем.

Сергей Георгиевич издали узнал корону белокурых волос. Вокруг политбойца прямо на земле сидели казаки. Ольга, рассказывала о жульнической проделке атамана Семенова. Чтобы создать видимость, будто японцы не жалеют для него своих солдат, он переодел в японскую форму свой небольшой отряд и устроил ему пышную встречу на станции Мациевская. Ночью этот отряд отправился обратно в Маньчжурию, а утром снова прибыл на Мациевскую. Так продолжалось несколько дней. Видимость непрерывного пополнения японскими войсками… Семенов ненавидит Колчака. В Забайкалье он хочет чувствовать себя полным хозяином. Атаман хвалится своим знакомством с высокопоставленными японскими генералами, всячески создает себе репутацию человека, для которого японцы не пожалеют никаких средств. Он постоянно намекает на благосклонное отношение к нему самой императорской семьи. Недавно нанял какого-то тщедушного японца, нарядил в мундир и всюду выдает его за сына генерала Куроки.

Заметив командиров, Ольга закончила занятие. Казаки с шутками направились к коновязи. Бронников сказал, что ему нужно в кузницу, но Сергей Георгиевич его задержал. Не на свидание же он заехал! Ему было достаточно, что он увидел Ольгу. Однако уехать, не сказав ей ни слова, было неудобно. Пусть Бронников будет рядом.

Они дожидались, когда Ольга подойдет. Ее провожали двое казаков. Один из них, с громадным чубом из-под козырька, блестел глазами и доказывал:

— Этого золота у атаманишки — целый вагон. За ним, рассказывают, свои же офицеры следят во все глаза, чтобы не убег без дележа. Попомните мои слова: в случ чего, свои же ему голову и оторвут!

Она приостановилась, сказав казакам, что ее ждут. Они только сейчас заметили Лазо и командира сотни, смешались и со всех ног пустились догонять товарищей. Она, конечно, догадывалась, отчего он задержался. Черт знает, как неловко! Выручил Василий Бронников, начав рассуждать о том, что взять Оловянную будет нетрудно, самое трудное ждет потом: впереди сильно укрепленная семеновцами высота Тавьш-Тологой и бурная весенняя Онон. Мост-то через речку сами взорвали!