Ольга Мочалова - Голоса Серебряного века. Поэт о поэтах

4. «Я сам над собой насмеялся…» Посмертный сборник [327].

5. Поэма «ОМ» (Названье неточно). В 1919 году брошюрка на грубой бумаге, где сюжет был построен на созвучии ОМ [328].

Стен высоких, лая бешеногоСердце не дрожало,Если уж теперь узналаВласть морского вала.Ураган в груди остался,Дикое бесстрашье, —Вот с такими бы рогамиНа любую башню.Ты не знал. А из темницыВыкрасть час последний —Всех проклятий, чар и ласкПламенней, победней.Ноги, ноги заварюТемной, жуткой негой,Воротися в ворота,Смерть рассыпав снегом.

Она была, как мальчик, безудержной,Счастливою, как жаворонок в поле.Ее улыбку, флейты рук и гордостьЯ ждал года и взял ее веселой,От мира неоторванной и свежей,Как вод нагорных быстрое теченье.Я, видевший пустыни и сраженья,Мрак раскаленный в зареве молитв,Перед ее глазами знал сомненьеИ горькую ненужность прежних битв.

Становится все властнее,Подавляя наносные шумы,Становится все неотступней                Молчанье земли.Чувствую крепкое, целое,Замкнутое в себе.Каким объяснить сравненьем               Молчанье земли.Есть звуки — паденье с ветокЯблока, треск льда,Которые не нарушают               Молчанье земли.Есть слова,Под которые подплывает,Как твердая опора,              Молчанье земли.Слушаю лесную полянуШироким солнечным днем!Как бесконечно, как весело,Как бесконечно, как веско              Молчанье земли.Слушаю в позднюю осеньЧерный холодный сад, —Как неприкрыто, как сиро              Молчанье земли.Чем свирепее мировые войны,Сокрушительней треск распада,Тем крепче держит вниманье               Молчанье земли.Оттого ли, что оно поглотило отца,И ту незабываемую улыбку,Только одно мне родное              Молчанье земли.

Нетрезвая свирепость марокканца —               Не смелость,Японца механическая беспощадность —               Не храбрость.Прикрашенная хищность итальянца.Берлинской банды прорезиненная отупелость —              Не смелость.Но храбрость — то незыблемое знание,С которым Данте, обожженный пламенем,Спускался в ад.Побеги Сервантеса из Алжира,Неуступающая кротость мира,С которой он стоял перед пашой,Когда был возвращен назад.И знала яУлыбку сдержанную болиИ смелость.               Для которой тесен век!Российским нашимСредиземным полемПрошел высокий человек.             Он был убит.

Поговори со мной, когда в тоске лишенийЯ мучаюсь, сама себе чужда,Когда безмерностью уничтоженийЖизнь кажется исчерпанной до дна.                Поговори со мной!Пусти меня высоких комнат в сумрак.Издалека,Переступая всех препятствий хмурость.Войду робка.Неведомый! Всегда чудесный!Теряю мысль, кто умер: я ли, ты?Роднит с тобой мою скупую местностьПредощущенье красоты.Названий милостивых жди, узнанья,Прекраснее, чем знать сама могла.Возникни губ знакомое дрожаньеИ голоса глубокая волна.               Поговори со мной!Я в мирном равновесьеЗалог бесстрашия найду.Пускай настанет жданное цветенье.Как время лучшее в году.               Поговори со мной!

Я не была в Италии, прости,Младенчески слаба пред словом Рим.Солдатом будней я была простым.Воображая ненаписанную строчкуПо бисерному кошелечку.Я о Венеции могу судить. Мой челнНе знал простора океанских волн.С обрадованным рыданьемЯ к мраморному изваяньюНе припадала. Милостив мне будь.Полями сумрачными был мой путь.Я в мелкий дождь не шла живым Парижем,Где из кафе огонь хвастливый брызжет.Туманов лондонских старинное сукноНе раздвигала бледною рукой.Ты посетил норвежскую страну,Где пересажен лета цвет в зиму.Смеется синий лед в мальчишеских глазах,Привыкших обращать в забаву — страх.Под крышами случайно видя небо,Я никогда не попаду в Аддис-Абебу.Но тот, кто встретил своего героя,Ни морем не обижен, ни горою,Пусть он оставлен дружбой, одинок.Ему сопутствует невидимый цветок.А если он грустит о расстоянье,Смерть              Не исполнит ли его желанья?

Он снял с руки широкий перстеньС цветною россыпью камнейТоржественно, как с шеи крестик,Чтобы надеть на палец ей.Был стол в нездешнем ресторанеНа четырех персон накрыт.Два гостя — в черном. Стол на граниТуманной вечности стоит.Он дал кольцо соседу слева.Тот сжал и сузил ободок,Так перстень с тонких пальцев девыСкатиться и пропасть не мог.Заветное кольцо лежалоВ бокале с розовым вином,И он сказал: «Отпей сначалаГлоток вина с моим кольцом».Но дева медлит. Пусть в бокалеМерцает обруч золотой,Ей надо присмотреться к дали,Побыть наедине с собой,Побыть еще одно мгновеньеВ лесной глуши девичьих снов,Она не хочет ни движенья,Ни взгляда, ни желанных слов.Ты медлила? Ты промолчалаПеред неслыханным концом:Кольцо похитил из бокалаТот, справа, с мертвенным лицом.Тебе на стол браслет безвкусныйДосадливой игрушкой лег,В нем камень, выкрашенный густо,Чтоб свет насквозь пройти не мог.Но ты сняла с руки беспечноКольцо, что я ношу сейчас,Хрусталик в нем простосердечноИграет, как живой алмаз.Ты протянула. Взял он в руки.Вдруг — камешка в оправе нет.Незримый, хищный зуб разлукиМгновенно выкрал блеск и свет.И то еще не все: а рядомС твоей тарелкой синь-сапфир,Удачно посланной наградойВ кольцо годится вглубь и вширь.Высокий он и дева в белом,Разлуки, встречи их вошлиВ широкую волну напеваО русской красоте земли.

Он ушел, отвратив лицо,И лицо его — молнийный блеск.Он ушел, отвратив лицо,Отвергая звучащую речь.Полупрозрачная мглаВилась и клубилась вокруг,Полупрозрачная мглаОдевала, касаясь, егоНечеловеческий рост,Нечеловеческий шаг.Небо, горы, поляСлились, как вода, в одно.Своды и почва слилисьНеразличимо в одно.

6. Горный дух. Вячеслав Иванов