Евгений Полищук - «Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1

На душе как-то сразу стало легко, и он быстро уснул.

Утром Покрышкин доложил командующему о своем решении. Генерал, к его удивлению, не настаивал. Сам был летчиком, поэтому прекрасно понимал, какое значение для пилота имеет коллектив, в котором он вырос и приобрел авторитет. К тому же, в воздушных боях он всегда должен знать, на кого может положиться.

Не мешкая, Саша вылетел на своем стареньком «Яке» в Манас.

10

Вечером того же дня в санчасти появился Андрей Труд. Разыскав Марию, он со своей неизменной хитрой улыбочкой на губах, предложил:

– Машенька, налей мне сто граммов спиртика, тогда скажу, где тебя Сашка Покрышкин ожидает.

– Вот еще, – в сердцах воскликнула она, – не мог придумать что-нибудь поумнее! Говоришь глупости всякие. К тому же, чтоб ты знал, я с пьянчужками никаких дел не имею!

– Машенька, вот ей-богу, Сашка тебя ждет!

Она посмотрела на него внимательно. Говорит серьезно или ее разыгрывает, как он это обычно любит делать? Но на плутоватом лице Труда на этот раз она ничего прочесть не могла.

– Ну что ты такое говоришь. Откуда же ему здесь взяться, если он вчера утром улетел? Ты же его сам провожал. И мне он сказал, что навсегда…

– А вот и не навсегда! Ладно, не буду, насчет спиртика я пошутил, но вот то, что Сашка действительно тебя ожидает, – это факт. Выйди проверь, если не веришь!

«Как всегда, разыгрывает. Не может без своих штучек, – подумала она. – А может, и правда ждет. – Сразу почувствовала, как тревожно забилось сердце. – Ладно, выйду на всякий случай, посмотрю».

Она вышла на крыльцо и осмотрелась. После яркого света, в темноте вечера недалеко от крыльца смутно угадывалась знакомая фигура. «Неужели он?.. Он! – запело все внутри. – Он! Значит, и вправду вернулся!»

– Ты что же это! Я к тебе на крыльях летел, спешил, а ты даже выйти ко мне не хочешь, – послышался из темноты знакомый голос, а потом и сам Саша вышел на свет.

– Думала, Андрей разыгрывает, – тихо произнесла Мария. Она на секунду растерялась, потом спохватилась – напомнила о себе обида за его невнимательность, за то, что, улетая, так ее расстроил. – А кто, собственно говоря, я вам такая, чтобы ко мне спешить? И почему вы ко мне постоянно обращаетесь на «ты»?

Но Покрышкина не так-то просто было осадить, особенно теперь. Он буквально весь сиял от счастья.

– Понимаешь, не смог я от тебя и от своих ребят уйти… А насчет того, что я тебя на «ты» называю, так ты уж извини, но теперь по-другому я уже просто не смогу. Слушай, а давай на танцы сходим, а?

– Не знаю, смогу ли я освободиться…

Обида не отпускала, и она колебалась.

– Ну придумай что-нибудь, сегодня такой вечер…

– Ладно, сейчас попробую уговорить подругу.

– Я буду ждать тебя у танцплощадки.

Он улыбнулся своей широкой улыбкой, так меняющей выражение угрюмости на его лице на что-то мальчишеское, доброе.

На небольшой танцплощадке, где командовал завклубом БАО, красивый ленинградец Саша Перлов, собрались свободные от дежурств девушки из батальона и кое-кто из летно-технического состава. На редкость чудесным выдался этот вечер. На небе сияла большая луна, переливались звезды. И танго «Брызги шампанского». Это танго она запомнила на всю жизнь.

После танцев до самого отбоя они гуляли по берегу. С моря налетал нежный ветерок, в отдалении размеренно взлетали в небо ракеты, из темноты время от времени слышались окрики часовых. Море и берег вокруг ярко освещала огромная луна, и в ее свете он видел рядом бледное, прекрасное лицо. Они не спеша бродили и разговаривали.

Теперь больше слушал он, а она рассказывала. Сначала о себе, о том, что родилась в бедной крестьянской семье под Харьковом, что отец ее был инвалидом, слепой, и ей тоже очень рано пришлось работать и учиться. Как училась в школе, потом в ме дицинском училище под Харьковом, потом работала в больнице. Мечтала стать хирургом, поступила на курсы операционных медсестер, но началась война, и в первый же день, не ожидая повестки, она сама пошла в военкомат. Там ей дали направление в 443-й батальон аэродромного обслуживания. Сначала она числилась вольнонаемной, но с сорок второго года всех медсестер аттестовали, и она получила звание сержанта медицинской службы.

– Саша, а почему ты до сих пор не женат? – неожиданно спросила она, когда они подымались на пригорок, приближаясь к санчасти.

Александр предполагал, что этот вопрос рано или поздно будет задан, и все равно он оказался для него неожиданным.

– Видишь ли какое дело, – медленно заговорил он, прикидывая, как лучше ответить, а потом решил говорить правду, зачем скрывать. – Сначала мне было просто не до знакомств. Стремился стать летчиком, приходилось много работать над собой, и свободного времени просто не было. А потом почему-то показалось, что семейные летчики-истребители ведут себя очень осторожно в воздухе, побаиваются рисковать. Решил, что земля их крепко держит. Да и ты не встречалась, как же я мог жениться, – шутливо закончил он.

– Ну так уж и не встречалась, – так же шутливо возразила она, хотя эта шутка ей была приятна.

– А если серьезно, – изменил он тон, – то у нас в Новосибирске была большая семья, и я с детства любил и много возился с младшими. Женитьба предполагает рождение детей, а мне не хотелось оставлять их сиротами.

– И что же, ты даже ни с кем не знакомился?

– Если знакомиться, значит, надо жениться. Может, потому и не торопился.

– А теперь же как?

– Ну, теперь другое дело. Знаешь, скажу тебе без хвастовства, воевать я научился. Меня теперь не так-то просто сбить. Например, я научился хорошо замечать в небе самолеты. Самолет ни за что не увидишь, если будешь смотреть на него прямо.

– А как же на него надо смотреть?

– Смотреть на него надо под углом в десять градусов, тогда увидишь. Улавливаешь его движение, отклоняешься еще и еще, и вот ты его уже поймал.

– Да?.. И сколько же ты сбил немцев? – рассеянно спросила она.

– Официально засчитано семь, но их больше, что-то около двадцати. Те, что падали на немецкой территории, нам не засчитывали. Послали на Героя, но после той истории, что я тебе рассказал, комполка Исаев представление отозвал. Ну да ничего, еще насбиваю.

Покрышкин не любил высокопарных слов, поэтому не мог сказать, что он был глубоко убежденным патриотом, всей силой своей цельной, непосредственной натуры ненавидевшим фашистов, поэтому к войне, которую он считал неизбежной, он начал готовиться заблаговременно и потому думать о женитьбе до войны он считал не вправе.

Они подошли к санчасти, и надо было прощаться.

– Послушай, – неожиданно спросил он. – А как тебя зовут твои подруги?