Мария Романова - Воспоминания великой княжны. Страницы жизни кузины Николая II. 1890–1918

Я пошла в апартаменты, которые еще этим утром были полны жизни и движения. Теперь здесь было пусто и безлюдно. Пришла моя гувернантка, чтобы помочь мне раздеться. Она сняла с меня драгоценности, вуаль и пышный наряд. У меня болела голова, а от веса свадебного платья на плечах остались темно-синие кровоподтеки. Я надела костюм из жемчужно-серой ткани и небольшую шляпку, украшенную гиацинтами и имеющую сбоку изгиб, подбитый светло-вишневым бархатом. Принц ожидал меня в соседней комнате.

Мадемуазель Элен одевала меня молча; это были тяжелые минуты для нас обеих. После двенадцати лет радостей и печалей, которые мы делили с ней, надо было расставаться. Все наши недоразумения были давно забыты; они остались частью моего детства, мои дорогие воспоминания, и хорошие или плохие, частью прошлого.

Я вырвалась из ее объятий и присоединилась к принцу. И вместе мы пошли проститься с монархами. Императрица, всегда испытывавшая ко мне материнские чувства, была очень ласкова в тот вечер. Она надела мне на палец прекрасное кольцо с сапфиром – ее прощальный подарок.

Нас отвезли на вокзал, и мы отправились в Санкт-Петербург. Там мы должны были провести несколько дней в старом дворце моего дяди. В сопровождении русского и шведского почетного эскорта мы вечером приехали во дворец, где нас ожидала тетя, снова с хлебом и солью в знак гостеприимства.

Она осталась с нами на поздний ужин. Затем все ушли и оставили нас одних.

На следующий день шаферы, которыми были все наши дяди и двоюродные братья, во главе с моим братом приехали ко мне с букетом цветов и остались на обед. Во второй половине дня мы наносили визиты, а вечером отправились в Царское Село на гала-концерт, который давали московские артисты. Через день-другой мы поехали в Зимний дворец на церемонию под названием «Большой дипломатический круг» и «Baisemain». Хотя это происходило утром, все должны были быть в бальных платьях и диадемах. На мне было платье со шлейфом из небесно-голубого бархата, расшитого золотом, и гарнитур из бирюзы, который когда-то принадлежал моей матери.

Сначала мы принимали послов; они по одному входили в комнату, где стояли мы. Первым был посол Турции, в то время старшина дипломатического корпуса. Наши диалоги не отличались разнообразием: несколько поздравительных слов, несколько комплиментов, поклоны и слова благодарности.

После приема послов мы перешли в соседнюю комнату, где вдоль стен группами стояли главы дипломатических миссий с секретарями и посольскими служащими. Слева от меня в линию выстроились дамы: сначала супруги послов, затем жены министров и секретарей. Так как я никогда не выходила в свет, почти никого не знала, и вид этой огромной залы, заполненной незнакомыми людьми, чьи глаза были прикованы к нам и следили за каждым нашим движением, внушал настоящий страх.

Я подходила поочередно к каждой из дам, принц направился в противоположную сторону. Поговорив со всеми дамами, я перешла к кавалерам, останавливаясь у каждой группы. После официальных представлений я протягивала руку для поцелуя, говорила пару слов и двигалась дальше. На протяжении всей церемонии за мной следовали паж, который нес мой шлейф, и почетный эскорт. В завершение мы с принцем стояли бок о бок в течение более двух часов, пока городские жители, получившие доступ во дворец, поочередно проходили перед нами. Все они, женщины и мужчины, целовали мне руку.

Мы провели в Санкт-Петербурге восемь дней в череде ужинов, балов, приемов, ответных визитов и аудиенций. Все это было для меня ново и довольно занимательно.

Настал день нашего отъезда, грусть от которого смягчал тот факт, что отец собирался часть пути проделать вместе с нами. В каком-то смысле я уже попрощалась с Россией, когда уезжала из Москвы. А в конце медового месяца я должна была встретиться со своим братом Дмитрием в Париже. И все же, когда я увидела его на платформе, остающегося в одиночестве с моей тетей, когда я подумала о пустоте комнат, куда он вернется, мое сердце болезненно сжалось.

С этого момента наша жизнь разделилась, каждый должен был идти своим путем, вести свои сражения в одиночку. Радости и печали нашего детства тесно связали нас, а нежность и любовь, которые объединяли, никогда не ослабевали. И теперь интриги моей тети, без сомнения преднамеренные, разводили нас в разные стороны. Я должна была встретить свою судьбу одна, в новом и незнакомом мире.

Все было сделано за меня; я была беспомощна. Защищенное и ограниченное существование великой княжны до сих пор внушало мне, что все мысли о независимости или инициативе бесполезны, даже опасны. Я была воспитана по образцам, которые тогда были распространены в монарших кругах, и ориентировалась на себе подобных. Это «равнение» проникло в наш круг задолго до массовой уравниловки; принцесса, которая выделялась своими интеллектуальными способностями или стремлением к интеллектуальной деятельности, если она выходила за рамки обычной благотворительности, вызывала зависть, критику и иронию окружающих. Интеллектуальная посредственность была и убежищем и защитой; это не было особенностью монаршего быта только в России.

Поменяв страну, я не поменяла обстановку. На месте моей тети оказались другие люди, на месте моей гувернантки – фрейлины. Это отсутствие существенных изменений ощущалось мною болезненно, но неотчетливо – я так мало знала о мире, о простой искренней дружбе, о России, ее истинной жизни, духовной силе, ее бескрайних просторах, ее бесконечных красотах.

Кроме своего брата, мне не о чем было жалеть: ни семьи, ни дома, ни привязанностей у меня не было. И все же, несмотря на печальные воспоминания детства, несмотря на свою жизнь, лишенную высшего содержания и существенных интересов, несмотря на отсутствие ощутимых уз со своей родиной, я так или иначе сохранила пылкое преклонение перед своей огромной загадочной страной. Не зная ее, я инстинктивно чувствовала ее слабости и безграничные возможности, ее безумие и мудрость, и всегда в своем сердце, пока жива, я буду отождествлять себя с Россией.

Часть вторая

Пробуждение

Глава 11

Швеция

Наше свадебное путешествие началось с визита к королеве Швеции, матери моего мужа, чье слабое здоровье не позволило ей присутствовать на нашей свадьбе. Урожденная принцесса Баденская, в то время она находилась в Германии, в Карлсруэ, вместе со своей матерью великой герцогиней Луизой.

Там нас ожидал официальный прием. Мне было необходимо выйти из поезда в изысканном вечернем платье в украшениях. Можно себе представить, насколько непросто мне было одеваться в обычном купе первого класса! В Карлсруэ мы обнаружили, что при дворе носят траур по дедушке моего мужа. Все принцессы и фрейлины ходили в черных платьях и вуалях, а любимые стулья покойного великого герцога были отмечены траурными венками на сиденьях.