Виктор Бакин - Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти

Грешно гримировать румянами и подмалевывать ясное и открытое лицо поэта».

Ю. Карякин: «Впервые вижу я сейчас его строки напечатанными, впервые слежу их глазами, а на самом деле ведь только слышу их. Все равно они для меня только звучат, звучат только его голосом, и никак иначе. А вижу я сейчас не строчки, а его самого, его лицо, каменеющее, когда он поет, его набрякшую шею с жилами, готовыми разорваться от напряжения, так что и смотреть страшно, и глаз нельзя оторвать: так это мощно, красиво…»

Стихи Высоцкого на бумаге многим тогда показались «неудобными» для чтения. Открыв сборник, читатели слышали знакомые мелодии. Но ведь так бывает с текстами любых, много раз услышанных песен. В числе таких читателей песен Высоцкого с бумажного листа оказался критик и литературовед В. Кожинов: «Я думаю, что люди, которые издали сборник Высоцкого, оказали ему дурную услугу. Они просто не понимают, что делают. Когда Высоцкий пел, причем не столько пел, сколько совершал определенное действо, все было прекрасно. Когда слушаешь его песни с бытового магнитофона, ощущаешь жест, поступок, а не просто какие-то слова, какую-то мелодию. Говорить же о поэзии как таковой здесь неправомочно, это просто разные виды искусства. Стихи Высоцкого не только до поэзии, просто до стихов не дотягивают. Когда же это поется, притом обязательно им самим, возникает совсем другая реальность».

И вот хлесткий, как пощечина, ответ Петра Вайля: «Высоцкий единственный из поющих поэтов, которого можно читать глазами. То есть просто – поэт».

Об этом же от П. Тодоровского: «Когда речь заходит о его песнях, то всегда советую почитать их как стихи, чтобы навсегда основательно понять, что, прежде всего, сила его песен в текстах».

Наваждение по типу Карякина – Кожинова пройдет, когда выйдут более полные Собрания сочинений. Л. Филатов: «Думаю, обязательно будет издано более полное собрание его стихов, чем «Нерв». Не потому что я такой мечтательный оптимист, а потому что я как раз человек трезвомыслящий. Я считаю, что нет иного пути для наших издателей и не может быть… Мы не можем лишить своих детей и своих внуков счастья познакомиться с таким поэтическим именем, как Владимир Высоцкий. Иначе мы – сумасшедшие. Иначе мы сами себе отказываем в самом дорогом».

В 1992 году вышло пятое – исправленное – издание сборника «Нерв». Текстологическую подготовку этого издания провел известный знаток творчества Высоцкого Андрей Крылов, он же написал примечания. Этой работой было положено начало постепенному улучшению текстологической подготовки сборников произведений Высоцкого.

9 декабря 1981 года в Центральном доме архитекторов энтузиасты клуба библиофилов организовали вечер «Он был поэтом по природе», приуроченный выходу в свет сборника «Нерв».

Перипетии этого вечера вспоминает один из его организаторов Феликс Медведев: «Старинный особняк на улице Щусева оцеплен. В дверях жесточайший контроль. Пробиться сквозь это плотное ограждение почти невозможно. Машины с дипломатическими номерами стоят прямо у входа, зато остальным водителям приказано убрать «транспортные средства» на соседние улицы. На недоуменные вопросы отвечают скупо: «П-р-роходи!»

За пятнадцать минут до начала перестали пускать даже с билетами, публике говорили, что зал переполнен. Я видел, как уважаемые люди, артисты, писатели, журналисты требовали пропустить их, потому что они хорошо знали человека, которому посвящена встреча, работали с ним.

Творились странные вещи. Приказали не впускать, например, всех, кто несет гитару. Актеру Театра на Таганке Валерию Золотухину было приказано не петь. Неведомым способом прорвавшийся Николай Губенко все же решился исполнить несколько песен своего друга.

За полчаса до начала меня, как организатора и ведущего, вызвал к себе в кабинет директор Центрального дома архитекторов Виктор Зозулин и заговорщически произнес: “Три раза звонили, рекомендовали не проводить мероприятие. И еще я прошу, чтобы все было в порядке, в зале люди оттуда, – Виктор Георгиевич показал пальцем вверх, – понимаете, с самого оттуда…”

Тот памятный вечер, от которого хозяева застоя ждали провокации, инцидента, кликушеской истерии, а может быть, и хотели этого, чтобы с еще большей яростью наброситься на уже мертвого Владимира Семеновича, прошел достойно. Он прошел очень достойно, ибо предмет разговора был достоин и благороден. Правда, директору Дома объявили выговор, и, в конце концов, он был вынужден уйти с работы, пострадали организаторы «идеологически вредного» мероприятия.

В конце вечера ко мне подошла мама поэта Нина Максимовна Высоцкая и сказала: “Это был самый достойный вечер памяти моего сына”».

На вечере выступили Е. Евтушенко, Ю. Карякин, Н. Крымова, В. Смехов, А. Демидова, Н. Губенко…

Так или примерно так проходили вечера памяти Владимира Высоцкого в тысячах городов великой страны. Смелые директора и организаторы получали выговоры или лишались работы; те, кто потрусливее, – за день, а то и за час вывешивали объявление об «отмене мероприятия по техническим причинам». Так будет до конца 1985 года.

С большими сложностями, риском вылететь с работы или попасть в опалу в стране все же проводятся мероприятия памяти Высоцкого.

Так, в Ленинградском Ленкоме поставлен спектакль «Невероятные приключения на волжском пароходе», для которого Высоцкий написал 8 песен.

Близко знавший Высоцкого скульптор А. Рукавишников изготовил его скульптурную полуфигуру в мраморе. По памяти, по фотографиям. Почти сразу же ее приобрела Третьяковская галерея. Но это было время, когда в моде были другие портреты, и скульптуру для посетителей не выставили.

«Идеологические гайки» крепко закручивали не только в Москве.

Выпускники разных лет Школы-студии МХАТ – И. Старо-сельцев, И. Хохлов, Г. Борисова – подготовили вечер «Легендарный при жизни», посвященный 45-летию В. Высоцкого. Все трое в 1983 году работали в Рижском ТЮЗе, а когда-то окончили курс народного артиста СССР П. Массальского, у которого учился и Высоцкий.

Был написан сценарий, отобран материал – песенный и стихотворный, записи самого Высоцкого и интервью с ним, подготовлена афиша, но… В последний момент инспектор Министерства культуры Латвийской ССР Ю. Местерс запретил актерам выступать с подготовленной программой. Он заявил, что «такого композитора и поэта не знает», да и в справочниках Союза композиторов и Союза писателей «такой творческой единицы не числится».

Только через 5 лет, в программе, посвященной 50-летию со дня рождения поэта, удалось осуществить задуманное. Три дня – 29, 30 и 31 января 1988 года – Зал камерной музыки Латвийской госфилармонии был забит до отказа.