Хэнсон Болдуин - Сражения выигранные и проигранные. Новый взгляд на крупные военные кампании Второй мировой войны

Среди дыма, пыли и шума сражения появились Ю–52, летевшие ниже угла поражения тяжелыми зенитными орудиями, и сбросили парашютистов. Но некоторые тесные группы самолетов представляли собой легкую мишень для зениток «Бофорс».

«Можно было видеть, как снаряд разбивал самолет, и оттуда, словно мешки с картошкой, вываливались тела» [48].

Парашютисты приземлялись среди и около новозеландских и греческих позиций, одни – близко к заданным районам, другие, в суматохе сражения, – далеко от своих целей.

Восточная часть немецких клещей, которые должны были сомкнуться на аэродроме Малама, была сброшена далеко от заданной позиции, и большинство ее парашютистов приземлились среди новозеландцев или в пределах легкой досягаемости их пушек.

«Внезапно они оказались среди нас… пара ног появилась в ветвях ближайшего оливкового дерева. Они были прямо над нами. Вокруг меня трещали винтовки. У меня был автомат, и все это походило на стрельбу по уткам», – сообщал капитан Уотсон [49].

Была «ужасная паника». Командир одного новозеландского батальона за несколько минут убил пятерых немцев; батальонный адъютант застрелил двух, не поднимаясь из – за стола.

Близ и вокруг Модиона, где новозеландцы создали полевую гауптвахту, парашютисты приземлялись десятками. Лейтенант У.Дж. Дж. Роуч, командир центра, выдал все имевшиеся ружья заключенным и взял их на охоту. Они убивали немцев и пополняли свое вооружение захваченным у нацистов оружием. Вокруг домов в пригородах Модхиона, где немцы приземлялись на плоские крыши и грязные улицы, греки, а также новозеландцы набрасывались на них. «Критяне, женщины, дети и даже собаки, использовали любое оружие, кремневые ружья, захваченные у турок сотню лет назад, топоры и пики», – пишет Кларк [50]. Их вооружение значительно пополнилось еще до исхода дня, когда Ю–52, выполняющие миссию допоставки, сбросили немецкое оружие прямо в руки обороняющихся.

Командир одной артиллерийской батареи сообщал: «Один немец застрял лишь в 25 ярдах от нас, в винограднике. Сделано несколько выстрелов, но может быть, он просто затаился. Артиллерист Макдональд снимает наше беспокойство: он приближается с другой стороны, идет прямо на немца и говорит: «Не смотри так на меня, ты понял, ублюдок?» – и совершает соответствующее действие. Другой бедняга получает свое в воздухе. Его парашют запутывается в ветвях оливкового дерева, и он умирает, прислонившись к скале; его руки подпирают голову – как будто он о чем – то размышлял в момент, когда его настигла смерть. Мертвые немцы везде – парашюты путаются в деревьях и еще трепещут на ветру…» [51].

Восточные клещи немцев, нацеленные на Малам, оказались разбиты еще до полудня. На всем пути от Модиона до аэродрома были рассеянные группы немцев, прячущиеся в домах, лежащие на земле в оврагах или в кустах или укрывающиеся в сточных канавах, но это не была единая управляемая группа. Угроза была создана к западу от Тавронитиса, где часть наступательного полка высадилась нетронутой и удерживалась у западной части аэродрома.

Немецкие парашютисты «Центра», или специальные силы «Марс», при высадке сильно рассеялись вокруг Ханьи, сконцентрировавшись в районе Галатас – Тюремная долина вдоль дороги в Аликану и на полуострове Акротири (доминирующем над заливом Суда) и южной части Ханьи. Начало этого наступления ознаменовалось дурным знаком. Генерал Зюсманн, командующий 7–й воздушной дивизией и специальными силами «Центр», и члены его личного штаба погибли на острове Айина, «находясь ввиду Афин», когда в воздухе оторвались крылья их планера.

Основное наступление парашютистов в этом районе началось почти через час после того, как первая волна парашютистов «погасила свои парашюты» возле Малама. Главный военный госпиталь англичан № 7 на Крите был расположен в палатках на мысу возле побережья, и среди лежачих пациентов и ходячих больных и раненых, которые скрывались в узких траншеях, появилась группа парашютистов. Но триумф для немцев оказался недолгим. До окончания дня захваченных в плен раненых освободили новозеландские солдаты, мыс был очищен с помощью нескольких легких танков; большинство немцев бежали.

Подобным же образом угроза скалистому полуострову Акротири была быстро ликвидирована. Немцы приземлились на большом расстоянии друг от друга; четыре из 15 планеров опустились в этом районе, и атакующие потеряли почти половину своих людей в первые несколько часов. Их сдерживали и осаждали до тех пор, пока оставшиеся в живых ослабели от голода и жажды и не сдались англичанам двумя днями позже.

Многие немецкие парашютисты погибли, выполняя свой долг. Подполковник фон дер Хайдте доложил: «…из моих самолетов <… > только три человека приземлились целыми и невредимыми».

В некоторых местах все походило на тир. Зажигательные снаряды подожгли несколько шелковых парашютов; немцы падали на землю, оставляя за собой огненный след, и ломали себе ноги и спины. Висевшие в воздухе фигуры дергались, как подвешенные на нитках марионетки, а затем обмякали, когда английские пули достигали своей цели.

«Беспорядочное сражение … серия отдельных боев – весь день разгоралась вокруг Галатаса» и вдоль дороги между Ханьей и Аликану [52].

Результат был непредсказуем. Полковник Ричард Хайдрих, который после Зюсманна стал командующим 7–й воздушной дивизией, сумел сконцентрировать большое число солдат в так называемой Тюремной долине и занял большую территорию к югу от Галатаса, доминирующего в этом районе. Но один из трех батальонов его парашютно – стрелково – го полка был уничтожен или рассеян; два других понесли значительные потери [53].

Временные пункты первой помощи были полны стонущих людей, оказавшихся в сильном шоке или в бессознательном состоянии. Фон дер Хайдте заметил «серые» лица раненых в палате; он откинул «светлые волосы» со лба молодого и сильно раненного англичанина и, говоря о другом пациенте, отметил, что «морфий не всегда помогает. <… > Человек продолжал кричать от боли. От его криков холод пробирался по спине; это походило на крик раненого животного» [54].

Залив Суда и Ханья хорошо контролировались англичанами. И исход сражения еще не был предрешен. Но не для короля эллинов Георга II и его аристотелевского правительства. Немецкие парашютисты опустились в полумиле от королевской резиденции (в доме критского премьер – министра М. Цоудераса, к югу от Периволии). По совету британского военного атташе королевские особы – король, принц Петр, премьер – министр и другие сопровождаемые британскими и критскими солдатами лица быстро направились в горы по направлению к южному побережью, карабкаясь по скалам под жарким солнцем. На короле была надета «перевязанная лентами туника». В это время немецкие самолеты властвовали в небе, бывшем раньше греческим [55].