Зигмунд Фрейд и Карл Густав Юнг. Учения и биографии - Валерий Моисеевич Лейбин
Надо полагать, что именно сочетание феноменальной памяти с имевшими место в его жизни случаями забывчивости заставило Фрейда обратить особое внимание на его собственные ошибочные действия. И действительно, посвятив свою исследовательскую и терапевтическую деятельность служению истине, он вряд ли мог обойти стороной те незначительные, но вместе с тем удивительные для него провалы памяти, которые требовали объяснения как с точки зрения самоанализа, так и в плане психоаналитического понимания бессознательного психического.
Не исключено, что само по себе забывание имени художника могло не вызывать у Фрейда повышенного интереса к провалам памяти. Разумеется, обнаружение у самого себя подобного рода промахов дело неприятное, тем более, если всегда полагался на свою феноменальную память. Но в случае с Фрейдом значительную роль сыграло то обстоятельство, что он не просто забыл имя художника, но, обратившись к своей памяти, неожиданно обнаружил тщетность своих попыток, так как ему в голову приходили другие, замещающие имена, а не подлинное имя, которое он в принципе знал, но никак не мог вспомнить.
Подобное неверное припоминание не вписывалось в привычные объяснительные конструкции, апеллирующие к рассеянности, усталости, не сосредоточенности. Напротив, Фрейд прилагал все усилия к тому, чтобы вспомнить имя художника, но его феноменальная память выбрасывала на поверхность сознания совсем другие имена. Вот это как раз и требовало психологического анализа, выходящего за пределы расхожих физиологических объяснений.
В процессе собственного анализа забывания имени художника и неверного его припоминания Фрейд восстановил в своей памяти события, темы разговора и сюжеты, предшествующие данному казусу.
Он ехал с незнакомым, случайным попутчиком в Герцеговину. Во время ни к чему не обязывающего разговора с ним речь зашла о путешествиях по Италии и Фрейд спросил своего попутчика о том, не был ли он в Орвието и не видел ли знаменитые фрески художника… Фрейд хотел назвать имя этого художника, но не смог вспомнить его.
Почему он не помнил это имя? Почему вместо Синьорелли в голове всплывали имена Боттичелли и Больтраффио?
Фрейд восстановил в памяти тему, предшествующую разговору о путешествиях по Италии. Перед этим он беседовал со своим попутчиком о нравах и обычаях турок, живущих в Боснии и Герцеговине. Фрейд хотел рассказать о том, что боснийские турки высоко ценят сексуальное наслаждение и если в случае заболевания оказываются несостоятельными в этом отношении, то впадают в отчаяние и жизнь теряет для них всякую ценность, несмотря на их привычное равнодушие к смерти. Но, не желая касаться в разговоре с незнакомым человеком щекотливой темы о сексуальности и смерти, он воздержался от подобного рассказа.
Одновременно Фрейд отклонил свое внимание от мыслей, которые могли возникнуть у него в связи с этой темой, поскольку несколькими неделями раньше, во время пребывания в Трафуа, узнал о том, что один из его пациентов, страдавший неизлечимой половой болезнью, покончил жизнь самоубийством.
Восстановление в памяти всего того, что предшествовало забыванию имени художника, позволило Фрейду придти к заключению, что это забывание не было случайностью. Имелись вполне определенные мотивы, побудившие его воздержаться от рассказа о нравах боснийских турок и исключить из сознания мысли, связанные с ассоциациями о полученном им известии в Трафуа о самоубийстве одного из его пациентов.
Фрейд хотел забыть о прискорбном случае и вытеснить из сознания полученное им известие о самоубийстве пациента. Однако вместо забывания одного он забыл совершенно другое – имя художника. Нежелание вспомнить одно обернулось неспособностью вспомнить другое.
Пришедшие на память Фрейду замещающие имена Боттичелли и Больтраффио оказались своего рода компромиссом между тем, что он хотел вспомнить, и тем, что забыл. Попытка вытеснения из сознания темы, связанной с сексуальностью и смертью, оказалась таковой, что дала о себе знать в разложении имени Синьорелли на две составные части, включении последней из них (елли) в имя Боттичелли, утрате первой (синьор) и замещении ее путем смещения названий «Герцеговина» и «Босния», а также ассоциацией «Трафуа», в результате чего вместо подлинного имени художника в голове Фрейда возникли имена Боттичелли и Больтраффио.
Осуществленный Фрейдом психологический анализ забывания и неверного припоминания имени художника позволил ему придти к таким выводам, которые легли в основу психоаналитического исследования разнообразных ошибочных действий, являющихся наглядным примером проявления вытесненного бессознательного в жизни человека. Этому исследованию была посвящена его работа «Психопатология обыденной жизни», написанная им в 1901 году и представляет собой примеры и анализ ошибочных действий, рассмотренных с психоаналитических позиций.
Один из этих выводов имел непосредственное отношение к его самоанализу. Так, по поводу собственных случаев забывания и ошибочного воспроизведения имен Фрейд писал:
«Почти каждый раз, как мне случалось наблюдать это явление на самом себе, я имел возможность объяснить его именно указанным образом: как акт, мотивированный вытеснением».
Другой вывод касался общего положения, связанного с забыванием имен. Фрейд сформулировал его в достаточно осторожной форме, говоря о том, что наряду с обыкновенным забыванием собственных имен встречаются и случаи забывания, которые мотивируются вытеснением.
Наконец, им был сделан еще один, пожалуй, наиболее важный для психоанализа в целом вывод, согласно которому исчезновение из памяти одного имени и замена его другим или другими не может восприниматься в качестве простой случайности. В обобщенной форме этот вывод сводился к одному из основополагающих психоаналитических утверждений Фрейда, а именно – в психике нет ничего случайного.
Градива
В конце августа 1902 года Фрейд побывал в Неаполе и его окрестностях. Во время этого путешествия по Италии он посетил Амальфи, Капри, Пестум, Помпею, имел возможность взобраться на Везувий.
Пять лет спустя Фрейд опубликовал работу «Бред и сны в “Градиве” В. Иенсена»(1907), в которой дал психоаналитическую интерпретацию «фантастического происшествия в Помпее», как назвал Вильгельм Иенсен то, что нашло отражение в его художественном произведении, опубликованном в 1903 году.
В новелле Иенсена повествовалось о том, как молодой архитектор обнаружил в Римском собрании антиков рельефное изображение находящейся в движении девушки, которое настолько пленило его, что он сумел получить гипсовый слепок и повесил его в своем рабочем кабинете. В своих фантазиях молодой архитектор назвал изображенную в движении девушку именем Градива («идущая вперед», что связано с эпитетом шагающего на бой бога войны Марса Градивуса).
Предаваясь размышлениям о ней, однажды он увидел сон, переносящий его в древнюю Помпею во время извержения Везувия. В сновидении он повстречался с Градивой и испытал страх за ее судьбу. Под впечатлением
