Разноцветные дни - Николай Николаевич Красильников
— А ну, — сказал голопузый Санька, на всякий случай держась подальше.
Слово — не воробей. И Каланча продемонстрировал свою храбрость. Но тут же завопил, прыгая на одной ноге:
— Ой-ой-ой, мамочка-а!
— Что такое? — окружили его ребята, хотя и было страшновато.
— Ничего, пустяк, — помахивая освобожденным пальцем, кисло улыбнулся Каланча.
Он опустил пленника в ведерко с рыбешками, и мы гурьбой полезли в воду. Уж больно припекало летнее солнце.
Накупавшись вволю, плюхнулись на песок. Горячий, приятно щекочущий…
И тут Санька голопузый как закричит (он, оказывается, не купался, вертелся все время возле ведра):
— Ребя! А пескарей-то нет…
Мы окружили ведро, словно колодец. На его поверхности плавали рыбешки, располосованные пополам…
Конечно же, это постарался чертов рак со своими клещами-клешнями.
Почему-то это придало нам ожесточенной храбрости, и вместо дальнейшей ловли рыб, мы вытащили десятка по полтора раков.
Не меньше оживления вызвала наша добыча дома…
Теперь мы каждое утро спешили на речку за раками.
Некоторые мальчишки даже пустились на хитрость.
Набрали пустые консервные банки и раскидали их вдоль берега по затонам и корягам. Не знаю, кто придумал первым эту ловушку, но раки, видимо, посчитав банки за норки, охотно прятались в них.
К счастью, такая обманная ловля не привилась среди нас. Не было в ней чистого азарта, того, что отличает истинного охотника и ловца от браконьера. И мы продолжали ловить раков руками.
А через несколько лет их не стало. Не только в Аксу, но и в других местах, где мне приходилось бывать.
Куда делись раки? Неужели их всех переловили?
Став взрослым, я узнал, что раки, еще больше, чем рыбы, не выносят загрязненных водоемов…
ЦЕЛЕБНАЯ КРАПИВА
Кому в детстве не доставалось за какую-либо проказу кустиком крапивы? Тут на всю жизнь запомнишь обжигающую боль, словно тебя ошпарили кипятком.
Помнится, мы, мальчишки, лазали в соседний огород за огурцами. Узнала об этом моя бабушка, поймала и — хлесь, хлесь! — крапивой пониже спины.
— Ой, ой, — закричал я. — Больно!
— Ах, больно! А по чужим огородам лазить не больно? — и снова хлесь, хлесь!
— Ой, ой, горит!
Я вырвался из ее рук и убежал в конец сада. Сад был густой, вишневый. Хотел я сесть на старую скамейку, да не могу. И не столько от боли, сколько от обиды заревел еще громче. Бабушке скоро стало жалко меня… Подошла и говорит:
— Не плачь, Петенька, сейчас все пройдет!.. Это я не со зла, а чтобы тебе в науку пошло. Боль от крапивы, если хочешь знать, целебная… От всяких там радикулитов помогает.
Не принял я тогда бабушкиных слов всерьез. Просто пропустил мимо ушей.
Как-то весной смастерил я новый скворечник. Прибил его на крыше. А вскоре и новоселы поселились в нем. Шустрые, шумные, по саду порхают, собирают прутики, пушинки…
А потом новоселы как-то сразу стихли. Скворчиха осталась сидеть на яйцах, а скворец отдыхал рядом на жердочке. Только рано на рассвете и вечером он звонко распевал свои песни.
Иногда я садился на лавочку и долго наблюдал за ним. Серое в крапинку горлышко слегка вибрировало, поблескивало на солнце, издавало дивные хрустальные звуки. Интересно! Маленький сам, а такой голосистый!
Спустя некоторое время, очевидно, появились птенцы. Потому что скворец теперь уже меньше пел и в поисках корма стремительно носился по саду. То личинку какую-нибудь принесет, то кузнечика…
А однажды я его увидел в крапивнике, что был за садом. Но что там делает скворец? Смотрю, а он клювом — хвать! — листок крапивы — и к скворечнику, и прямо в окошечко.
— Бабушка, иди сюда! — закричал я.
— Что еще там? — она полола грядку с капустой.
— Скворец крапиву в гнездо таскает. Он же погубит птенцов. Надо что-то делать!
Бабушка выпрямилась, сощурилась от солнца и говорит так хитро:
— Не надо ничего делать!
— Как это не надо? — удивился я ее спокойствию.
— А так! Запах крапивы, наоборот, помогает птицам. Он отгоняет вредных насекомых и клещей. Так что не бойся, птенцы и их родители будут в полной сохранности. Такая она крапива, целебная, что для людей, что для птиц… Помни это!
Я снова сел на лавочку и стал смотреть за скворцом. Он уже достаточно натаскал в гнездо крапивы и теперь на жердочке чистил перья. А потом как запоет! Звонко и чисто, словно серебряный бубенчик…
ДИМКИНА ГРУША
Димка у нас ужасный фантазер. Всегда чего-нибудь выдумывает. Увидит молнию в небе и говорит, что это красный конь проскакал. Или встретит на поселковой улице ослика с вьюком сена и тут же радостно кричит:
— Смотрите, облако плывет!
А однажды вбежал в дом, как всегда возбужденный, и таинственно сказал маме:
— Там во дворе грушу ручей щекочет! И она хохочет всеми листьями…
— Как это груша может хохотать, — улыбнулась мама. — Пятки у нее появились, что ли?..
— Зачем пятки, — насупился Димка. — У груши вместо пяток корни. Вот их и щекочет ручей. Пойдем, посмотрим.
— Ну и выдумщик ты! — вздохнула мама, но посмотреть на грушу вместе с сыном вышла.
Грушевое дерево росло в самом конце двора, прямо на бережке шустрого ручья. Пробегая мимо дерева, он ледяной своей водой омывал старые узловатые корни. А груша хлопала на ветру густой темно-зеленой листвой.
Вот Димке и казалось, что дерево хохочет.
— И правда, — согласилась мама. — Грушу будто щекочет вода.
Когда мама с Димкой взошли на крыльцо, в кроне дерева запела птица.
— Слышишь! — озарился улыбкой Димка. — Щекотка передалась и птице.
В середине жаркого лета ручей стал пересыхать. Груша все меньше трепетала листьями. Они стали сворачиваться в трубочки. И птица сразу куда-то улетела.
Загрустил Димка вместе с грушей. Как ей помочь, не знает.
Как-то в полдень мама решила полить двор из шланга. Заглянула в чулан, а шланга нет. Как сквозь землю провалился.
— Димка, ты где? — позвала мама.
— Здесь, — откликнулся он с другого конца двора.
— Что там делаешь?
— Грушу щекочу.
— Как же ты ее щекочешь?
— Из шланга.
— Вот тебе на! А я его ищу.
Мама хотела рассердиться, но когда вышла во двор, увидела, что Димка, оказывается, протянул шланг на улицу к водопроводной колонке, и теперь упругая струя, будто оживший ручей, омывала корни.
И груша снова воспрянула. Листья выпрямились, зашелестели мягко на ветру. Заманчиво зарозовели первые плоды. И птица залилась звонкой трелью. Откуда она только появилась?
— Мам, тебе нужен шланг? — спросил Димка. — На, возьми!
— Ладно уж, — улыбнулась мама. — Я подожду!..
УДОД ПРИЛЕТЕЛ
Над предгорьями прошумел хлесткий ливень.
Апрель. Травы в самом соку. Пошли в рост.
Радуга
