Наше неушедшее время - Аполлон Борисович Давидсон
Широкая поддержка этих требований, в том числе и за рубежом, делала конференцию исторической.
В обширном отчете о конференции, опубликованном в газете «Нью нейшн»[99], отмечалось выступление И.И. Филатовой.
* * *
10–12 декабря – Претория, столица. Участие в публичном митинге в африканском тауншипе Сошангуве. Там нас впервые спрашивали, коммунисты ли мы. После митинга молодежь долго танцевала воинственный танец той-той под песни, прославлявшие коммунистов.
Беседовали с сотрудниками Института Африки, с преподавателями заочного Университета Южной Африки. Побывали в отделе Восточной Европы МИД ЮАР.
В Доме-музее Крюгера увидели подарки, которые посылали из России бурам во время Англо-бурской войны. Огромную братину – чашу для вина вместе с большими листами добрых пожеланий бурам. На листах – подписи десятков тысяч россиян.
Посмотрели и на гордость буров – памятник фуртреккерам: бурам, которые в трудных походах осваивали эти места.
12–16 декабря – Кейптаун.
Как я мечтал с детства повидать этот город! Ведь мы, школьники, пели песню «В Кейптаунском порту». Слышал, что сочинил эту песню такой же ленинградский школьник, только чуть постарше. Начитался я стихов Киплинга, романов Райдера Хаггарда, Луи Буссенара. Читал и «Фрегат Палладу» Гончарова – его зарисовки о Кейптауне.
Попав сюда, хотел пройтись по крепости: она построена еще до нашей Петропавловской. Погулять по улицам, по которым еще в начале 1770-х ходили российские ссыльные, бежавшие с Камчатки. А потом – кто только по ним ни ходил! Моряки с кораблей, которые плыли из Кронштадта в Русскую Америку. Российские добровольцы, решившие помогать бурам в Англо-бурской войне. Здесь англичане лечили Гучкова, которого они же в той войне и ранили.
Но, конечно, времени толком поглядеть город не было.
Жили в знаменитой гостинице «Маунт Нельсон». Администратор не преминул сообщить, что там останавливались Уинстон Черчилль, его тетя Сара, которая приехала в Кейптаун еще раньше, Артур Конан Дойл, Редьярд Киплинг и другие знаменитые англичане.
Опечалил уход из жизни Андрея Дмитриевича Сахарова. Это произошло 14 декабря, на исходе первой недели пребывания там. И сразу же – вопросы о нем. Стало ясно, что и в ЮАР, несмотря на явный недостаток информации, этот человек получил признание и уважение.
Страна ждала крутых перемен. Какими они будут, никто не знал. Мы не узнали всего спектра мнений. Не встречались с министрами, вообще с деятелями властных структур, с представителями радикально настроенных политических организаций как белых, так и черных. На встречах и обсуждениях, которые для нас устраивались, преобладала интеллигенция, прежде всего сотрудники университетов. Они не хотели военных противостояний. Но все сходились на том, что переход власти к силам, боровшимся против апартхейда, неизбежен и близок.
Две недели… Это и много, но и очень мало. И хотя мы буквально ни одной свободной минуты не потратили зря, все же разве поймешь жизнь огромной страны за две недели?
Можно ли составить вполне достоверное общее представление о происходящем в ЮАР, и тем более – о возможных перспективах? Повидав эту страну в считанное число дней, когда и местные-то знатоки терялись в догадках?
И все же – увидел страну воочию. Услышал, как бурлят в ней общественные настроения, и увидел, как стремительно это бурление нарастает.
На пути домой возвращались мысли, что в нашей родной стране, надо смотреть и пересматривать, как и из чего складывался и как менялся у нас образ этого африканского далека. Как бы ни было загружено встречами это путешествие, но из головы не выходило: с какими же представлениями ехал сюда? Насколько они похожи на то, что теперь увидел? И как эти представления складывались и развивались от десятилетия к десятилетию? И как они диктовались политикой «партии и правительства», ее переменами. Как связаны с причинами этих перемен. И с судьбами людей – бывало, очень трагичными.
Обо всем этом пришлось думать и по возвращении домой – снова и снова.
Сколько впечатлений в каждом университете! Но самое сильное: нигде, никто не проявил каких-то явно враждебных чувств. И это – после десятилетий антироссийской пропаганды властей ЮАР!
За добрые наши надежды
И Доброй Надежды мыс[100].
Добрый урок
Во время этого двухнедельного визита я получил приглашения от нескольких университетов ЮАР приехать в качестве приглашенного профессора. И с 1990-го по 1998-й провел в ЮАР очень много времени: бывал там месяцами и годами.
Моя жизнь в ЮАР пришлась на переломные годы в ее истории. И в самой стране, и за ее пределами предрекали, что африканцы, наконец, расправятся с теми, кто их угнетал 300 лет. О массовых выступлениях африканцев в 1980-х говорили: «Бунт перед бурей».
Но то, что произошло, – урок для всего человечества. Урок миролюбия, миротворчества. Обе стороны пошли на длительные переговоры. Смогли добиться взаимопонимания, согласились на взаимные уступки. Конечно, переговоры шли долго, сложно: преодолевать разногласия оказалось очень трудно.
Полностью ликвидировать противоречия, накопившиеся за 300 лет, было невозможно. Но опасность межрасовой гражданской войны устранили. И даже появилась, пусть и иллюзорная, но радостная надежда, что население ЮАР станет «радужной нацией»: люди разного цвета кожи объединятся.
В 1994 г. – первые в ЮАР демократические выборы. В них участвовали не только белые, как прежде, а все население страны.
В истории ЮАР произошел крутой поворот. Мирно, бескровно, без погромов и поджогов. Без гражданской войны. Даже без вооруженных столкновений разных групп.
Конечно, он не проходил для всего мира незамеченным. Но все же ему уделили меньше внимания, чем он заслуживал.
Почему? Уж очень много других событий было на рубеже 1980-х и в начале 1990-х. И каких поразительно важных! Конец холодной войны, распад Советского Союза! Да и всего социалистического лагеря!
Тут до перемен ли на юге Африки?
И по-настоящему они были оценены позже, в 2013 году, в связи с кончиной южноафриканца Нельсона Манделы, с чьим именем больше всего связывались те перемены в ЮАР. Он уже был признан символом миролюбия.
Какие же разные люди высказывались о нем единодушно!
Часто ли русский и американский президенты сходились во мнениях? Горбачёв и Путин тоже не всегда дают одни и те же оценки. Но вот высказались поразительно одинаково.
Что же их объединило?
Отношение к Нельсону Манделе в связи с его кончиной.
Президент США Обама не только приезжал в Южную Африку на его похороны. Он и прежде, в течение многих лет, называл Манделу своим кумиром.
Горбачёв откликнулся так: «Он много сделал для человечества, и память о нем сохранится
