Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙII

1/13 ноября 1898. Воскресенье.

До Литургии о. Симеон Юкава крестил семь человек возрастных и детей.

После службы был катихизатор из Мито, Фома Оно, с детьми.

— Зачем пожаловал так экстренно?

— Мать больна, пожелала видеть внуков.

Достаточная причина, чтобы бросить без спроса служебный пост! Жена могла бы привести внуков.

— Как дело проповеди в Мито?

— Совсем бесплодно.

— Но Вы хвалились одним очень усердным слушателем из важных лиц в городе?

— Оставил слушать учение.

То есть Фома Оно плохо объяснял ему учение, хотя мог бы хорошо, ибо старый катихизатор или был неаккуратен в преподавании, хотя должен бы быть аккуратным, или болтал безумолкно вне катихизации, хотя мог бы обуздывать свой язык. Болтун он такой, что не прерви, — целый день будет тянуть канитель, совсем пустую. Предложил ему сегодня чаю, напоил его детей, говорил, что нужно мне раздать иконы сегодня крещенным, намекал, что пора ему уйти, а он все сидел с сложенными к локтям руками пред непочатым стаканом чая и болтал о худых нравах в Мито, пока я, наконец, без церемонии взял иконы, благословил его и детей и пошел в классную к новокрещенным.

Был потом христианин из Эсаси, на Эзо, Павел Араки, рыбопромышленник, родом из Хиросима, куда ныне отправлялся к родителям и ныне на возвратном пути в Эсаси, где у него семейство и рыбные ловли. Сетовал, что взял катихизатора из Эсаси.

— Так, значит, Церковь закрыта в Эсаси? — спрашивает.

— Как закрыта? Если есть два–три христианина, то Христос там, сказавший: «Где будут два или три во Имя Мое, там Я посреди их». Кто же может закрыть Церковь, где Христос! Взят оттуда катихизатор Секи, потому что в другом месте он нужнее: об Эсаси он постоянно отзывался, что там нет слушателей, — зачем же ему там оставаться было бесполезно, когда в других местах слушатели есть, а катихизатора не было. Но Эсаси под непосредственным ведением священника, который будет посещать его, посещая другие свои Церкви. — Впрочем, о. Николаю Сакураи далеко до Эсаси; гораздо сподручней заведывать сею Церковью из Хакодате; о. Николай Сакураи сам указывает на это; о. архимандрит Сергий, осматривавший Церкви в Хоккайдо, того же мнения. Как Вы думаете об этом?

— Это было бы очень хорошо.

— Другие христиане Эсаси тоже не будут ничего иметь против перехода в ведение хакодатского священника?

— Думаю, что ничего.

— Сколько ныне христианских домов в Эсаси?

Он насчитал семь в городе и пригородах. Значит, гораздо больше, чем я думал по отзывам о. Николая Сакураи и Секи.

Я обещал написать о. Петру Ямагаки, в Хакодате, чтобы он взял Эсаси в свое ведение. От Хакодате до Эсаси всего пятнадцать ри; ежедневно идет туда дилижанс, с 1 еной 75 сен платы до места, и пароход, на котором за одну ену можно доехать; значит, сообщение весьма удобное, не то что из Саппоро. И катихизаторов в Хакодате двое — один может быть уделяем для Эсаси, когда там будут новые слушатели, каковые непременно найдутся, по словам Павла Араки.

2/14 ноября 1898. Понедельник.

Лука Хироока, катихизатор в Акуцу, внезапно явился, по пути к умирающему отцу, в Токусима, на Сикоку. Просил отпуска у своего священника, о. Тита, но он оказался путешествующим по Церквам, и ныне неизвестно где, а дело спешное; потому Лука решился прямо отправиться и по пути испросить разрешение у меня. Впрочем, я дал это разрешение еще вчера приходившему испросить его младшему брату Луки, медицинскому студенту здесь; и брат телеграммой известил вчера Луку. Просится на две недели, бедный, плачет об отце, который уже несколько лет лежит в постели больной, и ныне, вероятно, Господь разрешит его от страданий. Дал пять ен на дорогу. На днях послано было отцу пять ен «мимай», согласно письму оттуда с просьбой о помощи. В Токусима другой сын умирающего Иова, Даниил, — тоже катихизатор, болезненный, безуспешный по проповеди; оставлен был там больше из сострадания к отцу, за которым ухаживал.

3/15 ноября 1898. Вторник.

Написано к о. Петру Ямагаке, в Хакодате, чтобы принял в свое ведение Церковь в Эсаси, а к о. Николаю Сакураи, что Эсаси передано о. Петру, чтобы он известил о том христиан в Эсаси. Сказано в письме, чтобы о. Петр посещал Эсаси на неделе, не лишая христиан Хакодате Литургии в воскресенье: что дорожные ему и катихизатору будут оплачиваемы отсюда (из Миссии), что, если будут новые слушатели в Эсаси, один катихизатор из Хакодате должен быть отправлен туда, — тогда и на квартиру отсюда дано будет. Упомянуто также, чтобы в воскресенье, после службы, объявил христианам в Хакодате о присоединении Эсаси к его приходу. Если бы христиане по–прежнему вполне содержали о. Петра, то следовало бы испросить согласие христиан на то: но так как ныне они, изменив своему обещанию, содержат его только наполовину, — другая половина идет из Миссии, то нет причины и советоваться с ними.

В перевод богослужения мы с Накаем мало–помалу совсем углубились. И явилась у меня мысль: издать в сокращении Праздничную Минею, Триоди постную и цветную и книжку молебнов. Христиане почти ничего этого еще не имеют: а между тем теперь есть кому и обучать богослужению: отцы Сергий и Андроник, обозревая Церкви, могут делать это. Если же дать окончания перевода Нового Завета, то долго еще пройдет без необходимых частей богослужения. — И Евангелия мы решили переписать так, как они есть у нас ныне, переплести достойно напрестольному Евангелию и начать читать на Литургиях с облачального места, на утренях посреди Церкви, так как ныне чтомого на амвоне и в алтаре почти никто не слышит, по тупости понимания, или безголосию чтущих, или не хотящих взять в толк (как диакон Кугимия), что чтут не для себя только, а для назидания других, или не имеющих сил читать так, чтобы все слышали (как о. Павел Сато). Перевод наш уже ныне так исправлен, что смело может быть отдан на употребление; ждать же возможно полной исправности его еще долго. — Сегодня уже выбран сорт японской крепкой и толстой бумаги, завтра старик Оогое примется за переписку Евангелия «евангельскими» буквами, чтобы книга вышла толще.

4/16 ноября 1898. Среда.

О. Андроник вернулся из своего сопутствия о. архимандриту Сергию в обозрении Церквей прихода о. Павла Кагета, на севере Ниппона. Хвалит о. Павла, не хвалит катихизатора в Оодате Сергия Сионое; очевидно, им двоим в одном месте не жить. О. Павел занял пятнадцать ен у тестя Сергия Сионое; десять ен выплатил, а пять еще нет; тесть же, старик Сионое, скупой ростовщик, поносит теперь о. Павла, говорит, что не может ходить в Церковь из–за него; настроил своего приемыша (катихизатора) против него; жена о. Павла, не в меру плодовитая на детей и болтливая на язык, в то же время маленькая ростом до смешного, Сира, моя добрая знакомая, подливает масла в огонь. От всех этих причин Церковь в Оодате в застое, новых слушателей нет, христиане, какие есть — а главный между ними все тот же старик Сионое, — холодны к Церкви. — Видно, что о. Павла нужно перевести оттуда. Но куда? Самое приличное место — в Мориока. Это главный стан о. Бориса Ямамура, но он никогда не живет там, а бывает только наездом, между тем как Церковь в Мориока, одна из главных на северной части Ниппона, стоит большего попечения. Но как поселить там о. Павла Кагета? Прямо предложить — и руками, и ногами упрутся против, — «мы–де, кроме о. Бориса, никого не желаем!». Таков уж японский нрав, несколько похожий на нрав русских саврасов, — «ндраву не припятствуй». Приходится прибегнуть к способу окольного пути: нужно будет частно, чрез секретаря Сергия Нумабе, о. Борису предложить внушить христианам Мориока: «просите себе священника, — вот к следующему Собору приготовьте прошение, чтобы поселен был священник в Мориока; вы, конечно, не можете содержать его, но это и не нужно будет, если вы будете просить такого священника, которому были бы поручены и другие Церкви, но который бы имел местом жительства своего Мориока». О. Борис — человек умный и бескорыстный: поймет и устроит, если ему откровенно и изъяснить, что это делается для водворения Павла Кагета в Мориока.