Алексей Череватенко - Небо Одессы, 1941-й

Но при всем том положение наше незавидное. В штабе оборонительного района был поставлен вопрос о дальнейшей работе истребительного полка. Передислоцироваться нам некуда, но и летать дальше в таких условиях нет возможности: едва взлетаешь с аэродрома, как сразу же попадаешь под зенитный обстрел.

Надо было уничтожить фашистскую дальнобойную батарею, не дававшую нам дышать. Шестаков вызвал нас с Шиловым.

- Вот что, хлопцы мои дорогие, есть интересное и сложное задание. Беретесь выполнить?

Мы согласно кивнули головами.

- Тогда приступим к делу... - Шестаков разложил карту, и мы стали обсуждать план действий.

Район расположения батареи известен; безымянная высота на южной окраине Ильинки. Враг потеснил здесь наши части и сразу же установил дальнобойные орудия, чтобы парализовать аэродром.

Задача ясна, и мы, гордые оказанным доверием, даем клятву любой ценой уничтожить вражеские пушки. Самолеты подготовлены. Техники Филиппов и Подгорецкий с подчеркнутой вежливостью и вниманием относились к малейшей нашей просьбе - "Есть!", "Слушаюсь!", "Сейчас будет сделано!" - видимо, знали, на какое задание мы шли.

Я с самого начала предупредил Шилова, чтобы не отрывался: наверняка встретим "мессеров", придется отбиваться.

Но, к удивлению, в воздухе все было спокойно. У высоты южнее хутора мы ничего не обнаружили. Гладкие скаты, редкий кустарник, на пригорке щиплют траву две коровы... Еще и еще разворачиваемся, идем на снижение. Где-то же должна быть эта проклятая батарея! Злое упрямство овладевает мной. Делаю новый заход, снижаюсь... Похоже, сверкнул солнечный "зайчик"... Внимание, это может быть отблеск от бинокля или стереотрубы... Да вот же она, батарея! Ничего не скажешь, хорошо замаскировались пушкари! Даже кустарник насадили вокруг, сетями прикрылись, дерном обложили дорожки... Ну, держись, проклятый захватчик!

Нам никто не мешал, и мы точно в цель сбросили бомбы, со второго захода дали залп из пушек.

Шестаков был доволен:

- Мастерская работа! Жаль, конечно, коров, пострадали, можно сказать, невинно! Но ничего не попишешь! Зато относительно спокойную жизнь мы теперь себе обеспечили.

Как и следовало ожидать, через несколько часов над нами появилось более десятка бомбовозов. Пролетели над аэродромом, но не смогли его выявить и развернулись в сторону станции Одесса-Товарная. Станцию охраняла первая эскадрилья капитана Асташкина. В это время часть машин находилась в воздухе, остальные были тщательно замаскированы.

Сделав круг на большой высоте, "Юнкерсы" начали в беспорядке сбрасывать груз. Бомбы посылались на железнодорожную станцию, некоторые угодили в деревянные склады. Вспыхнул пожар. А рядом находились эшелоны с боеприпасами. Тревожно загудели паровозы, взывая о помощи, десятки людей, которые находились поблизости, бросились спасать военное снаряжение.

Техник звена Николай Григорьевич Нагайченко, механики и мотористы Керекеза, Буланчук и Пеньковский поспешили на станцию. Под разрывами бомб, в сплошном дыму они расталкивали вагоны, отгоняя их подальше от огня. Один паровоз уже стоял под парами, но машиниста почему-то не было на месте. Его заменил сержант Керекеза.

Проявил находчивость и Виктор Сусанин. Ему попеременно пришлось быть и сцепщиком, и стрелочником, расчищать пути от бревен и обломков.

Вражеские самолеты улетели. Но на Товарной еще долго клубился дым, лязгали буферами вагоны, перекликались паровозные гудки.

Подвиг наших ребят из первой эскадрильи стал известен всей Одессе. О нем узнали в обкоме партии, в штабе оборонительного района. Контр-адмирал Жуков потребовал от Шестакова подробного доклада об участии авиаторов в спасении воинских эшелонов. Отличившиеся были представлены к наградам. Агитаторы рассказывали о них в беседах, газеты поместили статьи о подвиге летчиков.

Глава XVI.

Мы теряли друзей боевых...

Полк вел усиленную разведку аэродромов противника. Нам повезло: сбитый и взятый в плен несколько дней тому назад вражеский летчик сообщил о том, что с запада прибыли новые авиационные части, и указал приблизительно место их базирования. Надо было проверить достоверность этих показаний. Мы с Малановым и Алелюхиным вылетели на разведку и обнаружили в районе сел Бадей и Зельцы два полевых аэродрома! На одном из них по нашим подсчетам находилось не менее тридцати "Мессершмиттов", на втором до десятка бомбардировщиков.

Выслушав наши доклады, Шестаков немедленно вызвал командиров эскадрилий, инженеров, начальников служб.

- Разговор у нас будет короткий, - сказал он. - На завтра к четырем утра все, что способно летать, должно быть в полной боевой готовности. Все.

Ночь выдалась тревожная. Часа в три я проснулся от нарастающего гула самолета. Чужой... Наскоро одевшись, выбежал за дверь. Небо чистое, ясное. Над аэродромом кружит "Хейнкель". Развернулся, ушел на запад, оставив после себя парашют. Едва я успел скрыться в помещении, как раздался страшной силы взрыв. Оказалось, что "Хейнкель" сбросил на аэродром торпеду. Ветер отнес ее немного в сторону, и взрыв не причинил сколько-нибудь заметного вреда.

Почти одновременно со стороны моря послышалась стрельба орудий. Сразу не могли даже сообразить, в чем дело. Да это же бьют корабли! Пришла из Севастополя долгожданная помощь осажденной Одессе. Мы переговариваемся, возбужденные. Может, это и есть начало перелома, которого мы ждем со времени выступления Сталина по радио?

Командиры эскадрилий торопят нас:

- Живей, хлопчики, живей, потом выясним, что к чему!

Полк выстраивается у штаба, Шестаков сообщает о предстоящей операции: основной удар (группу ведет он сам) нанести по аэродрому Баден, Рыкачев - по Зельцам. Лейтенант Кутейников двойкой штурмовиков Ил-2 подавляет зенитные точки, звено капитана Демченко прикрывает основную группу.

- Есть вопросы? - спрашивает Шестаков. Он, как всегда подтянут, бодр. Глядя на него, думаю: когда он успевает отдыхать? Ведь этой ночью он совсем не спал: с начальником штаба и комиссаром полка разрабатывали план операции, потом проверяли готовность.

Наступает самая напряженная минута: отбор летчиков. Машин не хватает, следовательно, полетят не все. Стоим, как на иголках. В предрассветной тишине зычно разносится голос майора:

- Алелюхин, Шилов, Маланов, Тараканов, Стребков, Серогодский, Королев, Дубковский, Саркин, Песков, Шумилов, Ткаченко, Демченко, Лузиков, Шишкин...

Ребята довольны, отвечают четко:

- Есть!

- Есть!

Я недоумеваю. Как же так, думаю, летал в разведку и меня же обошли. Обидно...

Шестаков еще раз обвел строй пристальным взглядом.

- Череватенко! Что приуныл? Пойдешь у меня ведомым!