Вадим Прокофьев - Дубровинский

Всюду, где мне приходилось выступать – а я старался не ограничиваться докладами комитетчиков, а проникать глубже в периферию, – всюду единственным средством изжить партийный кризис считали возможно более быстрый созыв нового съезда.

…Рабочим-партийцам в повседневной будничной обстановке, за работой, за отдыхом в общежитиях фабричных казарм приходилось сталкиваться с рабочей массой, приходилось непосредственно руководить все более разгорающейся экономической борьбой. Именно в этой повседневной борьбе все более и более популяризировалась наша принятая на съезде программа. На нее все более привыкли смотреть как на свою рабочую программу. Отдельные ее пункты, в особенности программы-минимум, все чаще фигурировали в предъявляемых во время забастовок требованиях.

…Для меня было ясно, что Россия 1904 г. совсем уже не та, что Россия 1902 г. На каждом шагу чувствовалось, что мы накануне больших событий. Особенно остро чувствовалась ненависть к меньшевикам, помешавшим нам создать единую централизованную партию, которая могла бы встать во главе этих надвигающихся событий. Без единой, сплоченной партии руководить пробуждающейся политической жизнью всей России мы не можем: жизнь пойдет помимо нас, а нам придется плестись за ней. Во время этих случайных разговоров с представителями всех слоев общества я укреплялся в мысли, что нам надо создавать свою партию».

Заехал Лядов и в Самару. Об этом его настоятельно просил Ленин. Владимиру Ильичу еще в начале 1904 года стало известно, что Дубровинский занял примиренческую позицию. Это было очень обидно. Иосиф Федорович так хорошо себя зарекомендовал как прекрасный организатор, он так настойчиво отстаивал решения II съезда, что его примиренчество было неожиданным и непонятным.

Владимир Ильич очень хотел, чтобы Дубровинский перебрался в город Екатеринослав, крупнейший промышленный центр Украины, и возглавил там социал-демократический комитет.

В Екатеринославе охранке удалось напасть на след комитета и арестовать большую часть его членов. Дубровинский был именно тем человеком, который мог восстановить комитет, мог наладить его связи с рабочими.

Еще 17 февраля 1904 года Надежда Константиновна в письме к Дубровинскому пыталась, так сказать, «наставить его на путь истинный», поправить, пока он окончательно не запутался в тенетах примиренчества.

«Дорогой тов.! Вы ничего не пишете нам, и мы знаем лишь из письма товарищей, что Вы настроены мирно и думаете, что путем уступок можно добиться еще мира в партии… Меньшинство не успокоится, пока не возьмет в руки все и не задушит большинства. Когда член ЦК (Кржижановский. – В. П.) приезжал для переговоров, он шел на всяческие уступки, превышал даже свои полномочия…»

Тут же была просьба Ленина к Дубровинскому, чтобы тот поехал восстанавливать Екатеринославскую социал-демократическую организацию.

Этого письма Дубровинский, видимо, не получил. Трудно представить, чтобы Иосиф Федорович, пунктуальный, исполнительный, не внял просьбе Ленина, ведь Крупская писала по его поручению.

Не дошло до него и следующее письмо, от того же февраля 1904 года. Видимо, Владимира Ильича очень тревожило состояние партийной организации в Екатеринославе.

«…В Екатеринославе провал. Зверь (М. М. Эссен. – В. П.), Курц (Ф. Б. Ленгник) и Ленин очень просят Вас поехать туда для налаживания дела, туда нужен хороший организатор».

Эта последняя фраза письма очень важна для характеристики Иосифа Федоровича. Уже в начале 1904 года Ленин был уверен, что Дубровинский действительно «хороший организатор».

И Владимир Ильич судил не только на основании отзывов товарищей, он был хорошо информирован о положении дел в большинстве российских комитетов. Знал, где побывал Дубровинский и с какими результатами.

В том, что основная масса российских комитетов РСДРП поддерживала резолюции большинства II съезда, есть значительная доля и усилий Иосифа Федоровича.

Мартын Лядов с трудом ушел от шпиков в Туле. На вокзале, уже после того, как тронулся скорый поезд, он вскочил без билета в вагон второго класса. У Лядова не оказалось достаточной суммы, чтобы заплатить за проезд, но проводник оказался покладистым – за рубль он согласился довезти Лядова до Серпухова. А ведь Мартын Николаевич собирался в Самару. Но главное, что ушел от слежки.

В Серпухове Лядов спокойно пересел на самарский поезд.

«В Самаре у меня, помню, была явка к зубному врачу. Через него связался с Иннокентием (Дубровинский) – представителем ЦК – и с Арцыбушевым (Карлом Марксом). Оба (увы! Их уже нет в живых) были замечательными товарищами. Иннокентий был цельным человеком, который весь жил интересами партии и революции. Это был настоящий организатор. С ним можно было спорить, можно было не соглашаться, но нельзя было не уважать его. Тогда мы с ним сильно поспорили. Он считал Ильича неправым. Правда, говорил он, эти меньшевики – сволочь порядочная. Но черт с ними, ради единства партии им необходимо уступить. Говорить сейчас о съезде безумно. Съезд неизбежно приведет к расколу. Дубровинский настаивал на том, что принципиальных разногласий нет еще между большевиками и меньшевиками, но их стараются выдумать и раздуть обе стороны. Лучший выход – это чтобы Ильич вошел в редакцию. Там он, несомненно, опять подчинит себе бесхребетного Мартова. Аксельрод работать не будет, а с Плехановым Ильич сможет сработаться.

Я старался доказать Дубровинскому, что дело далеко не так просто. Новая „Искра“ с каждым номером все больше скатывается к „экономистам“. Там сейчас тон задает не бесхребетный слизняк Мартов, а очень твердый и очень самостоятельный Дан в компании с убежденным оппортунистом Мартыновым. В редакции Ильичу не дадут возможности проявить себя. Его по всем вопросам будут майоризировать. Правда, спор идет пока только по организационной линии, но весьма вероятно, что принципиальные разногласия обнаружатся и в тактических вопросах. В вопросе об отношении к либералам съезд не зря не мог договориться. Это не случайность.

Дубровинского я не переубедил, он остался при своей точке зрения и действительно скоро начал решительную, так называемую „примиренческую“, кампанию. Дубровинский был убежден, что эта кампания нужна была в интересах партии. Он готов был на все, вплоть до разрыва с Ильичем, которого он очень ценил, чтобы спасти единство партии. Говоря с Иннокентием, я особенно жалел, что не сумел переубедить его. Как хорошо было бы, если б он шел с нами».

Конечно, приезд делегата съезда, посланца Ленина, партийца, который объехал большинство комитетов РСДРП и хорошо знает настроения, требования тех, кто изо дня в день ведет кропотливую работу на заводах, фабриках, в воинских частях, – событие для самарских социал-демократов.