Валерий Шамбаров - За Веру, Царя и Отечество

И лидеры социал-демократии А.Бебель и В. Либкнехт теперь тоже выступали за то, чтобы "встать на защиту европейской цивилизации от разложения ее примитивной Россией". А левые провозглашали Германию... лидером "мировой революции против плутократического Запада".

Так что стремление к войне в начале ХХ в. в Германии стало в полном смысле слова общенародным. И даже будущий великий гуманист Т. Манн в то время считал, что война должна быть "очищением, освобождением, великой надеждой. Победа Германии будет победой души. Германская душа противоположна пацифистскому идеалу цивилизации, поскольку не является ли мир элементом, разрушающим общество?" Вероятно, при другом раскладе сил в государственном руководстве подобные настроения не получили бы столь широкого развития и остались достоянием узкого круга прожектеров. Но во главе Германии стоял Вильгельм II со своими комплексами, невыдержанностью и склонностью к аффектации. Юридически - будучи конституционным монархом, а фактически - неограниченным. И как раз такие теории соответствовали его личным взглядам, поощрялись императором. Но с другой стороны - и сам он со всеми крайностями своей натуры попадал в струю "общественных чаяний", так что воинствующий пангерманизм и культ кайзера оказывались двумя сторонами одной медали.

Генерал Вальдерзее писал: "Я считал кайзера Фридриха крайне тщеславным государем - он любил драпироваться и позировать; но нынешний государь превзошел его во много раз. Он буквально гонится за овациями, и ничто не доставляет ему такого удовольствия, как "ура" ревущей толпы... так как он чрезвычайно высокого мнения о своих способностях - что, к сожалению, зиждется на самообмане,- то лесть доставляет ему весьма приятные ощущения". Да, о себе он был очень высокого мнения. Еще будучи ребенком, удивлял всех высказываниями вроде: "Горе тем, кому я буду приказывать". А став императором, заявлял: "Немецкую политику делаю я сам, и моя страна должна следовать за мной, куда бы я ни шел". К министрам мог порой обратиться "старые ослы", адмиралам сказать: "Вы все ни черта не знаете. Что-то знаю только я, и решаю здесь только я". В путешествиях на яхте заставлял "старых перечниц" генералов делать зарядку, подбадривая тумаками. Но тем не менее перед ним пресмыкались и слушались беспрекословно.

В парламенте "правые" и "левые" могли как угодно ругаться между собой, но стоило высказать мнение кайзеру - и вопрос решался почти единогласно. Культ кайзера пронизывал всю жизнь Германии. Он красовался на портретах не только в общественных местах, но и в каждой "приличной" немецкой семье, изображался в статуях, аллегориях, о нем слагались стихи и песни. Художники, поэты, музыканты соревновались в самой низкопробной лести. Известный ученый Дейсен провозглашал, что "кайзер поведет нас от Гете к Гомеру и Софоклу, от Канта к Платону". Историк Лампрехт в одном из трактатов утверждал, что Вильгельм - это "глубокая и самобытная индивидуальность с могучей волей и решающим влиянием, перед которым... раскрывается все обилие ощущений и переживаний художника". А выдающийся физик Слаби выводил доказательства, что не было случая, когда кайзер бы ошибся. И о натуре Вильгельма можно судить хотя бы по тому, что с доводами Слаби он вполне согласился, заявив: "Да, это правда, моим подданным вообще следовало бы попросту делать то, что я им говорю; но они желают думать самостоятельно, и от этого происходят все затруднения". Перед войной вышла и книга "Кайзер и молодежь. Значение речей кайзера для немецкого юношества", где в предисловии указывалось, что император - это "источник нашей мудрости, имеющий облагораживающее влияние"...

Стоп... а вам, случайно, не кажется, что все это напоминает нечто гораздо более близкое нам по времени и более широко известное? В принципе исторические параллели - штука довольно зыбкая, чреватая подгонками и ошибками. Но все же в некоторых исследованиях можно встретить осторожные высказывания, что пангерманизм очень уж смахивал на "репетицию" нацизма, как и сам кайзер - на более бледный, еще не доведенный до завершенности "эскиз" фюрера. И с подобными оценками вполне можно согласиться. Хотя бы потому, что они не случайны. Достаточно вспомнить, что нацизм родился на идее реванша, восстановления кайзеровской империи - и смог быстро завоевать популярность именно из-за такой схожести. Переняв положения пангерманизма, полвека внедрявшиеся в сознание народа, а культ кайзера подменив культом фюрера, достигавшего популярности такими же приемами, как Вильгельм, но более умело и целенаправленно. В обоих случаях все это дополнялось и культом военной силы. Еще в начале своего правления Вильгельм провозглашал: "Солдат и армия, а не парламентские большинства и их решения объединили империю. Я надеюсь на армию". И военные имели в империи высочайший статус. И школьники, и студенты оценивали сами себя главным образом с точки зрения способности стать военными. Сталелитейные магнаты, фирмы Тиссена, Круппа, Сименса вкладывали огромные средства в пропаганду армии и флота. В дела армии не позволялось вмешиваться никому, ее представители были неподсудны для гражданских властей. Все ключевые решения принимал сам Вильгельм, и начальник Генштаба имел к нему прямой доступ в любой час дня и ночи.

Но и армию он воспитывал по-своему. Если еще во Франко-прусской войне немцы отличились чрезмерной по тому времени жестокостью, то эти качества культивировались и дальше. В 1891 г. в речи перед новобранцами кайзер поучал: "Может случиться так, что я отдам вам приказ стрелять в своих родственников, братьев, знакомых, и даже тогда вы должны выполнять мои приказы безропотно". Когда случилась забастовка трамвайщиков, он выразил пожелание подавлявшим ее частям: "Я рассчитываю, что при вмешательстве войск будет убито не менее 500 человек". А в 1900 г., отправляя в Китай экспедиционный корпус, призвал солдат вести себя "как гунны": "Пощады не давать, пленных не брать. Тот, кто попадет к вам в руки, в вашей власти". И они приучались действовать именно так. В 1904 - 1907 гг. произошло восстание племен гереро в Юго-Западной Африке. Германские войска под командованием Лотера фон Тротта "подавили" их таким образом, что из 200 тыс. чел., составлявших народ гереро, в живых осталось около 15 тыс., да и тех загнали в малопригодные для обитания пустыни Намибии... Да, нацизма еще не было, а вот это уже было.

Только протестов это еще не вызывало, так как по "цивилизованным" понятиям начала ХХ в. "дикари" за людей не считались. Но постоянная агрессивная пропаганда в адрес соседей, конечно, не оставалась без внимания. Вызывала ответные антигерманские настроения, вынуждала к укреплению обороноспособности. Однако в Берлине все это старательно подтасовывалось в пропагандистское русло, газеты вопили об "окружении", и государство оправдывало этим дальнейшие военные приготовления. Правда, при этом возникало вопиющее противоречие. Армия готовилась для войны с Францией и Россией - для чего желательным был нейтралитет Англии. А флот нацеливался для борьбы с Британией. И ряд деятелей во главе с адмиралом Тирпицем так и считали, что для достижения германского господства воевать надо с Англией причем заключив союз с Россией и Японией. Но во-первых, это было нереально - Япония со своим самурайским кодексом чести свято держалась за союз с Британией, в то время как германские дипломаты то и дело наносили тяжкие оскорбления "дикарям". Да и Россия на участие в колониальных войнах не клюнула бы. А во-вторых, Тирпиц и его сторонники были в явном меньшинстве. И кайзер, и правительство Бетмана-Гольвега, и армейское командование, и промышленники, и общественное мнение нацеливались против России и Франции. Что же касается любимой игрушки кайзера - флота, вышедшего на второе место в мире и достигавшего 238 боевых кораблей, то его наращивание обосновали теорией "разумной достаточности". Чтобы заставить Англию сохранить нейтралитет и не позволить ей потом захватить французские колонии. Мол, британцы поймут, что даже при гипотетической победе над немцами их флот понесет огромные потери и уступит первенство на морях американцам. Вот и не вмешаются.