Владимир Кравченко - Через три океана

5 апреля. Новости: привезено 12 000 пар сапог. Перепало и аврорцам. На "Эридане" идет приемка провизии барказами со всех судов. Говорят, это не приемка, а дневной грабеж. Кто посильнее, кто первый захватил, тот и берет. Команда нарочно разбивает в трюмах ящики с шампанским, пивом и напивается тут же до бесчувствия. Слава Богу, не аврорцы были в этом грешны. Отличается, главным образом, команда "Орла", грозившая даже прибить наших аврорцев за то, что они оказывали им противодействие.

Производить приемку правильно очень трудно; ревизоры выбились из сил. Возить далеко, а с 22 часов с моря задувает ветер - едва-едва можно догрести обратно с помощью паровых катеров. Флагманского интенданта никак не поймать. Содержатель нашей кают-компании приналег на пиво. Кто что, а он, знай себе, ящики с пивом таскает. А на деле есть нечего. Проскользнули слухи о грандиозной битве и победе Линевича, благодаря одной лишь кавалерии, но кавалерия эта будто бы сама наполовину костьми легла. На эскадру приехал один лейтенант - артурский герой. Он побывал уже в Петербурге и вернулся через Сайгон.[36] Говорит, что залпом из 12-дюймовых орудий с "Ретвизана" на "Асахи" смело все надстройки верхней палубы. "Цесаревич" имел пробоину и шел с нею 16-узловым ходом. В темноте на него наскочил миноносец и выпустил мину. Последняя была усмотрена, благодаря фосфоресцирующей струе, и скользнула вдоль борта.[37] На транспорте "Иртыш" сегодня убило стрелой (для погрузки угля) боцмана.

Сегодня была стрельба пушками по мишеням из учебных стволов, обучение всей команды прицельному прибору. Все чаще и чаще приходится выбрасывать за борт солонину. Это грустно. Припасов не так много, пополнять их негде. Через день отводим душу и отдыхаем от солонины на консервах Малышева. Давно пора вывести из рациона однообразную вечернюю кашицу-размазню. Команда ее вовсе не ест и вечером питается одним чаем, прибавляя сухари и устраивая какую-то тюрю. На "Авроре" уже делаются кое-какие самостоятельные попытки разнообразить ужин: иногда бобы, макароны, консервы. Но это всецело зависит от инициативы нашего старшего офицера и предусмотрительности ревизора.

Прусаки, сгрызая обувь и корешки книг, жестоко принялись за аврорцев. Все изощряются в придумывании способов для уничтожения их. Я мог бы получить первую премию: невзрачная серая пичужка, пойманная мною живой на берегу, уже выловила у меня всех прусаков, теперь бегает по лазарету и мастерски ловит их, вытаскивая из щелей за торчащие усики.

6 апреля. Все, кроме "Олега", "Светланы", "Изумруда", "Жемчуга" и транспортов, сегодня выходили в море на эволюции. Транспорты "Юпитер", "Киев" и еще два были вчера отосланы совсем в Сайгон под охраной разведочного отряда ("Урал", "Кубань", "Терек").

Очень эффектен был спуск флага сегодня. В заливе мертвый штиль. Солнце медленно опускается за горы, золотя их вершины. Ему на смену тотчас же спешит луна, выкатываясь с другой стороны из-за гор огромным красным шаром. Нам незачем ездить на "стрелку". Но мы настолько избалованы, настолько привыкли, что глаз наш редко чувствует всю ту прелесть, которая окружает нас на каждом шагу, будь это очертания берегов, голубеющая даль гор, ежеминутно меняющаяся красота моря или грозный вид эскадры - все нам приелось, примелькалось, и многие из нас нелицемерно вздыхают по туманам родной Балтики. Старший офицер уже успел получить ответную телеграмму из России от жены. Счастливец! Ходят разные слухи. Говорят о том, что мы посланы просто с целью демонстрации, на самом же деле в Петербурге будто бы собираются заключать мир. Что же, неужели с нами только шутки шутят? Неужели мы выносили на своих плечах миллионы лишений, непогоду, голодали, коченели от холода на севере, изнывали подтропиками, восемь месяцев без вестей сидели, отрезанные от всего мира, при вечных тревогах, в ожидании нападения миноносцев, подводных лодок - все это для того, чтобы кончить... пуфом? Неужели не рискнут на эту грандиозную ставку, которая или окончательно доконает весь флот, или даст победу России, положит конец войне?[38]

7 апреля. Сигнальщики сообщают, что почти каждое утро часов около четырех с берега доносится рев какого-то животного - прямо трубный глас, а в ответ ему поодаль откликается другой. Это тигр - "ункопп" по-туземному. Надо на охоте быть осторожнее и не соваться одному зря. Помню, как привлекала меня одна глубокая падь - густые поросли и тропка: в глубине, наверное, должен был быть источник. Что-то меня удержало, однако.

По верованиям туземцев тигр - священное животное; изображения его попадаются в кумирнях наравне с изображениями богов. Не знаю, как здесь, но в Манчжурии китайцы при встрече с тигром и не думают о сопротивлении, покорно ложатся и ждут решения своей участи. По словам французов и местных жителей, тигров здесь много. В известное время года в глубине бухты берегом проходят слоны, ломая деревья, выворачивая телеграфные столбы.

Вечером после спуска флага пришли с моря разведчики: "Урал", "Терек", "Кубань", "Днепр" и "Рион". Последний, входя в бухту, держал сигнал: "Вижу в море много огней". Эти огни прошли мимо нашей притаившейся в бухте с потушенными огнями эскадры, мимо сторожевого корабля в море, тоже неосвещенного, черного, мрачного, как пират. Ночь была проведена благополучно.

8 апреля. Вышли в море на очередное суточное дежурство. В служебном отношении это гораздо спокойнее, чем на якоре. Где теперь может быть 3-я эскадра? Какой путь она избрала? Малаккский ли пролив или вокруг Батавии? А японцы? Куда они прошли из Сула, Натуны, Лабуана? Не пропустили ли они нас нарочно, чтобы разбить отдельно 3-ю эскадру? Один из главных принципов военной стратегии - разбивать противника по частям. Сделать это теперь так легко. Мы здесь стоим тихохонько, смирнехонько, сами никого не трогаем и Бога молим, чтобы нас отсюда не выставляли. Немало толков о подводных лодках. Между прочим, был по эскадре циркуляр с подробным (для команды) описанием перископов, приказано было смотреть за всяким подозрительным предметом на воде. Толкуем о том, насколько действительны сетевые заграждения, опускаемые каждую ночь. Ну а днем? Нет! Против подводного врага суда пока беззащитны, но и сомнения нет, что здесь ли, или в Корейском проливе, или, наконец, во Владивостоке нам придется испытать на своих боках первое применение подводных лодок. На том пока и успокоимся. Если же много сосредоточиваться на этой мысли, то, пожалуй, скоро и рехнешься, загаллюцинируешь, в каждой пустой бутылке, банке из-под консервов будешь видеть перископ.[39]

Климат в Аннаме и Кохинхине самый зловредный. Днем удушливый зной, после захода солнца роса, густой нездоровый туман. Лихорадки самой тяжелой формы, дизентерия - главные заболевания. Климат особенно вредно отражается на иностранцах и более всего на женщинах. Приезжающие сюда французы-чиновники сменяются через два года. Об этом заботится само начальство: не надо хлопотать, подавать рапорты о настоящем или фиктивном заболевании. А уезжать необходимо - малярийное худосочие, тропическая анемия подкрадываются совершенно незаметно и надолго выводят человека из строя. Увы! Не так давно я знавал на Дальнем Востоке другие места, куда, раз попав, трудно было выбраться; где офицеры, проплавав в прекрасной судовой обстановочке, вроде мною описанной, в непривычном и вредном климате подряд три - четыре года, расстраивали свое здоровье навсегда, делались психопатами, спивались и возвращались на родину, если не физическими, то нравственными инвалидами.