Ирина Озерова - Память о мечте (сборник)

Сельский особняк

Этот дом старинный, столь известенЛепкой и великолепьем лестниц,Он высокомерием шелковицУнижает все дома в округе.

Прежде были у него владельцы:Был отец, наследник-сын и внук.Пережив последнего из рода,Дом теперь в пожизненной аренде.

Не было намека на крушенье —Ни фамильных призраков, ни крыс,И в саду фруктовые деревьяЗеленели стройными рядами.

Спальня с очень низким потолкомВ эти годы не пугала спящих.Новым поколеньям неудобстваПринесли бессонницы удушье.

В чопорной почтенности гостинойСтарые ирландские бокалыБыли вдвое ярче, отражаясьВ навощенной памяти стола.

Временно обоями с цветамиЗдесь хозяйка приручила стены,Но благочестивый реставраторСерые панели обнажил.

Дети старый дом до слез любили,Были многоцветны цветники,Под защитой полога супругиДолгой ночью радовали плоть.

Хлам – на чердаке, в подвале – плесень,Не играют соки в старом дубеПрочных балок: если распилить,Как живое дерево, заплачут.

…Парр почтенный прожил сто пять лет(Королю он так похвастал Карлу),Когда он покаялся публичноВ прелюбодеянии с потомком.

Умер Парр, не умер особняк,И его жильцы переливаютЮность в исторические вены,Не роняет черепицу крыша.

Хоть покинул дом последний в роде,Разрывая давнее заклятье,Ставят к трапезе ему приборИ постель пустую на ночь греют.

Не вернуть его к беседам празднымНад прудом с рисунком белых лилий,К ритуально-чинному застольюГенеалогических гостей.

Этот дом лишь радостями детстваВзрослого способен заманить,Но и в колыбели, и в могилеОн – приемыш на чужой земле.

Ненависти нет у бунтаря,Радости былые не отверг он,А побег из мест не столь почтенныхНе польстит тщеславию его.

Он в себе несет недуг новейший:Благодарность с примесью досады,Унаследует он древний титул,Ибо некому продолжить род.

Витой полет

Капустницы полет витой(Его идиотизм святой)Не изменить, ведь жизнь пройдет,Чтобы постичь прямой полет.Однако знать – не значит мочь!Она витает наугадК надежде, к Богу – и назад.Стриж – акробат, но даже онТаланта этого лишен.

Прометей

К постели прикован я был своей,Всю ночь я бессильно метался в ней.Напрасный опять настает рассвет,Стервятник лучами его согрет.Я снова титан, потому что влюблен,К вечерней звезде иду на поклон,Но ненасытная птица опятьЖелает прочность любви испытать.

Ты, ревность, клюв орошая в крови,Печень живую по-прежнему рви.Не улетай, хоть истерзан я весь:Та, что ко мне привлекла тебя, – здесь.

Симптомы любви

Любовь – это всемирная мигрень,Цветным бельмом в глазуОна рассудок застит.

Симптомы подлинной любви всегда —Суть ревность, худобаИ вялость на рассвете.

А признаки и призраки ее —Тревожно слушать стук,Ждать с нетерпеньем знака:

Прикосновения любимых пальцевВ вечерней комнатеИ пристально взгляда.

Так наберись же мужества, влюбленный!Сумел бы ты принять такие мукиНе из ее неповторимых рук?

Тезей и Ариадна

На высокой резной постели входит в сон егоВоспоминанье: вот она идет по тропинкам,По колючим морским ракушкам, между двух цветников душистых,По тенистой прохладе дерна, под раскидистым виноградом.Он вздыхает: «Оставшись в прошлом, среди бед моих и ошибок,Она призраком бродит в руинах по густым сорнякам лужаек».

Но, однако, стоит, как прежде, царский дом вдалеке, за морем.Он от старости покосился, стал он ниже ровесниц-сосен.В этом доме впервые Тезею надоело ее постоянство.Ариадна уверенней ходит, чем ходила, когда чернелаЕго гнева близкая туча, грохотала грозой над нею,Когда сосны в предсмертных корчах на ветру беспощадном билисьИ цветы глядели свирепо обезумевшими глазами.С ним теперь покончены счеты. Никогда она снов не видит,Но о милости молит небо, призывает благословеньеНа места, где в его виденьях стало все травой и камнями.И сама Ариадна – царица, и друзья ее – благородны.

Песня о несообразности

Даль бывает под рукой,К близкому – тропа длинна.Принесет любовь покой —Будет неверна.

На отчаянный призывИз глубин бездонных снаОтзовется, охладивСтрасть твою она.

Плеть и кровь согрела ночь,Днем – невинность холодна,Страсть и радость превозмочьЧистота должна.

В чем же смысл? Глаза пусты,Призрачно-беднаТень любви, призыв тщеты —Одинок в день свадьбы тыИ она одна…

Заступничество в конце октября

Как трудно умирает год; мороза нет,Мидас облокотился на золотой песок,Не слыша стонов камыша и волн.Еще крепка, душиста ежевика,И бабочками старый плющ цветет.

Его ты пощади чуть-чуть, Старуха, —За чистоту надежд, за искреннюю страсть.

Благодарность за кошмар

Его облики неисчислимы,Его сила ужасна,Мне неведомо имя его.

Неделями, съежившись, он лежит,Подавая лишь изредка признаки жизни,Словно приступ странного совпаденья.

Есть сытно, одеваться солидно, спать удобноИ превращаться в достойного гражданинаС долгосрочным кредитом в магазинах и кабаках —

Так опасно! Я очень боялся, что этот патлатый дьяволНе согласится с моим соглашательствомИ устроит себе берлогу в чьем-то пустом животе.

Но когда он внезапно взнуздает меня во сне, —«Все прекрасно!» – хриплю я и к лампе на ощупь тянусьСо вспотевшим лицом и грохочущим сердцем.

Остров яблок

Хоть море до гор затопило залив,И хижины разнесло,Наш виноград на корню просолив,

Хоть ярко луна и опасно плывет,И цикл у нее иной,Чем солнечный цикл, завершающий год,

Хоть нет надежды добраться с тобойНа остров яблок вдвоем,Но если не буду сражен я судьбой,

Зачем мне бояться стихии твоей,И зеркала – полной луны,И части плода со священных ветвей?

Дверь

Когда она вошла,Мне показалось, что не затворится вовеки дверь.

Не затворила дверь – она, она —И в дом морская хлынула волна,И заплескалась – не сдержать теперь.

Когда она ушла, улыбки светУгас навечно —Всюду черный цвет,И закрывалась дверь за нею бесконечно,И моря больше нет.

Конец пьесы