Павел Дыбенко - Из недр царского флота к Великому Октябрю

Из плавающих судов только "Республика" и "Петропавловск", несмотря на все угрозы контрреволюции, остались непоколебимыми и последовательными в своих действиях, гордо неся большевистское боевое знамя до грядущего Октября.

На основании приказа Керенского от 7 июля остатки членов Центрального комитета Балтийского флота сами себя ликвидировали и 15 июля передали дела ликвидационной комиссии - до новых выборов. 25 июля новый состав Центробалта в количестве 60 человек, причем из них четыре пятых были верноподданнически преданы Временному правительству, по указке, с разрешения командующего Балтфлотом и генерального комиссара Временного правительства неизменного Онипко, приступил к работе. Командующий Балтфлотом адмирал Развозов, открывая Центробалт, предложил ограничиться программой, выработанной в штабе командующего флотом, а через неделю выработать программу совместно с Центрофлотом (Центрофлот с момента своего существования и до его разгона в дни Октября состоял почти исключительно из меньшевиков и эсеров, отстаивая до последней минуты власть Временного правительства. - П. Д.). До разработки устава Центрофлотом командующий Балтфлотом предлагает Центробалту заняться своими внутренними делами, как, например, выборы президиума, проверка мандатов и т. п. (программа для деятельности Центробалта по указке контрреволюционного адмирала Развозова на первое время велика и обильна и под силу данному составу Центробалта. - П. Д.). Этот же Развозов рекомендует Центробалту ввиду переживаемого тяжелого времени оказать ему помощь в работе, но поменьше вдаваться в политическую сторону дела, поддерживать центральные органы в Петрограде и не тормозить их работы отдельными выступлениями. Он надеется на продуктивность работы и проведение ее без всяких шероховатостей. Под аплодисменты командующий покидает вновь рожденный Центробалт (данные из протокола заседания ликвидационной комиссии по открытию Центрального комитета Балтийского флота 25 июля 1917 г. за No 10).

Несмотря на собранные во флоте резолюции доверия Временному правительству, несмотря на налет бунаковых, чхеидзе, филипповских, Соколовых и Лебедевых, истерические приказы Керенского, только на время, и то на весьма непродолжительное, удалось деморализовать единые сплоченные ряды флота, оставив в конце концов в покое непокорные "Петропавловск" и "Республику".

Уже 31 июля даже покорное Временному правительству абсолютное большинство Центробалта (нового состава. - Ред.) выносит резолюцию, в которой говорится: "...4. Центральный комитет Балтийского флота, во избежание недоразумений, считает необходимым довести до сведения Центрального Исполнительного Комитета и командующего флотом, что ни один приказ, касающийся жизни Балтийского флота, не должен быть опубликован без рассмотрения его Центробалтом, если таковой не касается оперативной или навигационной части" (протокол No41).

С первых чисел августа команды судов, достаточно разобравшись во всей погромной деятельности Временного правительства и русской "демократии", помимо Центробалта, начали выносить вновь резолюции о недоверии Временному правительству. Флот снова постепенно возвращался в лоно влияния большевиков. В ответ буржуазная пресса с неистовством набросилась на Балтфлот, а тот же Лебедев, управляющий Морским министерством, опубликовал в правительственной прессе заявление, указав, что в Центробалте безответственное меньшинство снова вносит смуту во флоте, и снова призывал правительство применить к флоту репрессивные меры.

4 августа корабли первой бригады потребовали от Центробалта поднять прежний флаг Центробалта и руководствоваться уставом, принятым на I съезде Балтфлота, одновременно они предъявили ультиматум об освобождении арестованных в июльские дни Временным правительством делегаций Балтфлота.

На этот раз борьба Балтфлота с Временным правительством была доведена до конца.

В "Крестах"

Мрачные своды одиночки в "Крестах" на несколько дней изолировали меня от окружающей обстановки и жизни после июльских событий. В течение пяти дней дверь одиночки с маленьким волчком открывалась трижды в течение дня: утром, в обед и вечером, когда приходилось выносить "парашу" да когда подавали "купоросно-щелочные" щи с вонючей капустой и протухшими крохами мяса. Эта бурда скорее напоминала остатки помоев, чем что-либо похожее на пищу. В серо-мутной жидкости можно было найти все, что угодно: человеческие волосы, куски тряпок, щепки и прочую прелесть. Керенский, загнавший своих политических врагов в казематы "Крестов", далек был от мысли кормить их хотя бы так же, как это было во времена царизма.

Отсутствие пищи, полная изоляция - без выхода даже на прогулку - и побои юнкеров отозвались и на моем довольно крепком организме. На шестой день я был помещен в тюремный лазарет, переполненный уголовными элементами. Полуподвальное помещение лазарета немногим отличалось от одиночной камеры, в которой я был.

16 июля во время прогулки к окну тюремного лазарета, заметив меня, подошел Ф. Ф. Раскольников. Не обращая внимания на тюремных конвоиров-солдат и надзирателей, Раскольников в течение двух - трех минут продолжал со мной беседу. Он был все тем же жизнерадостным, веселым, бодро и уверенно смотрел на перспективы будущего. Он вкратце сообщил о гнусной травле большевиков всей прессой, о том, что разыскивают Ленина в целях ареста, что Керенский издал приказ о роспуске Центробалта и потребовал от кораблей и Кронштадта выдать зачинщиков июльского восстания, на что Кронштадт, а также корабли "Петропавловск", "Республика", "Слава" и другие ответили категорическим отказом. Тут же добавил, что он вместе с Ремневым лично явился в Петроград для ареста, дабы не дать лишнего повода буржуазной своре возводить обвинения на кронштадтцев, что они действовали под влиянием якобы немецких шпионов-большевиков, которые после подавления бунта бежали за границу. Я вкратце поделился с ним историей о посылке миноносцев с делегацией в Петроград, о неисполнении Вердеревским приказа Временного правительства о потоплении кораблей и о своем аресте. Раскольников сообщил, что два корпуса "Крестов" переполнены исключительно арестованными за июльскую демонстрацию и что Вердеревский арестован и перевезен в Петропавловскую крепость. Две - три минуты беседы с Раскольниковым давали надежду,, что еще не все потеряно во флоте, что авангард - "Петропавловск", "Республика" и Кронштадт, - невзирая ни на какие угрозы, не сдаст своих позиций, что он был и останется авангардом флота, где руководство целиком и полностью находится в руках большевиков (на "Республике" перед июльскими событиями членов партии большевиков было до 600 человек). 18 июля меня выписали из тюремного лазарета и перевели в камеру по соседству с Антоновым-Овсеенко.