Фридрих Тибергер - Царь Соломон. Мудрейший из мудрых

Но именно эти противоречия и разночтения, которые следуют одни за другими, так что их нельзя пропустить, однозначно доказывают, что традиционный стиль изложения считался священным, и при переписке текстов никаких отклонений от него не допускалось. Следовательно, совершенно неверно полагать, что при компиляции из двух или большего числа списков библейских книг редактор стал бы сохранять их индивидуальные особенности. Во всяком случае, несомненно, что этот предполагаемый редактор составлял текст, имея в виду цель максимально воздействовать на читателей. Те, для кого предназначались книги Иова или Екклесиаста, в течение столетий не исследовали их критически. Несмотря на неточности и неправильные толкования, заложенная в тексте монотеистическая идея воспринималась всеми.

Какая же политическая идея может быть извлечена из всей этой работы? Ни священники, ни цари, ни даже пророки, ни тем более простой народ не смогли избежать осуждения присущих им недостатков. Установление библейского текста могло быть только результатом коллективной памяти. К ней следовало относиться так же бережно, как и к каждой букве, высеченной на камне.

Процесс можно сравнить с сочинением народной песни, которая также отличается повторами, противоречиями и нестыковками, хотя ее подлинности и поэтичности никто не станет оспаривать. Бывают народные песни, составители которых известны, аналогично учениям библейских пророков. В большей части таких песен живет память народа. Трудно проследить происхождение фольклорного произведения именно потому, что оно не является созданием конкретного человека, а формируется в ходе длительного коллективного творческого процесса теми, кто ощущает себя частью некой общности.

Со временем стало понятно, что в Библии отразились и стадии развития религиозной системы иудаизма. Сказанное выше подтверждает, что здесь идет речь не о переходе от язычества к монотеизму, а говорится лишь о развитии самого монотеизма. Но и он развивался далеко не последовательно. История становления иудаизма представляет собой сложный процесс по освобождению монотеистического сознания от элементов язычества.

Чтобы выразить свое отношение к единому Богу, в библейские времена использовался язык, в огромной степени насыщенный языческими образами, в том числе и самим Давидом: «пусть впаду я в руки Господа, ибо велико милосердие Его; только бы в руки человеческие не впасть мне» (2 Цар., 24: 14). Значение фразы очевидно, несмотря на скрытую метафору: лучше обратиться к непостижимому, нетелесному, грозному Богу, чем претерпеть предлагаемые Гадом невзгоды для кары страны: голода, чумы, преследований.

Но когда упоминается трон Господень на небесах или пребывание Господа в Храме Соломона, различие между монотеистической и языческой формами выражения становится менее заметным и, следовательно, более опасным, поскольку последняя гораздо лучше приспособлена для уровня развития людей того времени.

В подобных случаях опасны искажения, следует понять, что тогда, как и сейчас, верующий монотеист с помощью слов обозначал то, что не имело имени и выраженной формы. В то же время он стремился отразить и свои представления о мире.

Когда Соломон после завершения строительства храма в своей речи, очень своеобразной, парадоксально вопросил: «Возможно ли, чтобы в этом небольшом помещении находился всемогущий Бог?» – тогда стала ясна особенность монотеистического взгляда на мир.

Храм, культ, жертвенные ритуалы также пользовались языком символов. На протяжении всего периода античности люди обращались к божествам как к себе подобным. Но к невидимому Богу надо было обращаться на особом языке, которым еще надо было овладеть. Именно этот язык имели в виду пророки, когда требовали жертв, объявляя их частью культа. В зависимости от того, что доминировало, язычество или монотеизм в этом превалирует.

Язык монотеистических верований предполагал использование языческих понятий, и прежде всего для совершения жертвоприношений, для высказывания своих просьб и защиты от сил зла. Но человек, верующий в единого Бога, всегда опасается скрытого смысла слов, стремясь к точности их значения. Использовавшаяся в Храме Соломона ритуальная лексика имела параллели в язычестве исключительно потому, что Соломон осознавал их необходимость. Стремясь избежать опасности религиозных столкновений, он проявлял мудрую терпимость к языческому культу и даже воздвигал капища около Иерусалима.

Глава 5

ДРАМАТИЧНОЕ НАЧАЛО

Как только Соломон, которому едва исполнилось двадцать, был провозглашен царем, последовала такая вереница событий, что обычно скупые записи в хрониках резко умножились. Они предоставляют в наше распоряжение множество подробностей, иногда, правда, противоречащих друг другу.

Когда царю Давиду перевалило за семьдесят, его здоровье резко ухудшилось. Однако еще сохранявшийся авторитет и имевшаяся в его распоряжении военная мощь привели к тому, что даже в его достаточно большом и разнородном государстве он смог отдавать распоряжения, которым не осмеливался противостоять ни один, даже самый влиятельный, человек при дворе. Вот почему сразу же после прихода к власти наследника вспыхнуло давно зревшее сопротивление, участники которого преследовали цель захватить трон.

После трагической смерти Авессалома Адония оказался старшим из оставшихся в живых сыновей царя и рассматривался как его прямой наследник.

Даже внешне Адония напоминал Авессалома, незабываемого, ибо «вкрадывался Авессалом в сердце Израильтян» (2 Цар., 15: 6). Хотя он и унизил Давида, тот не мог смириться со смертью Авессалома.

Как и Авессалом, Адония окружил себя личной гвардией, состоявшей из 50 мужчин, вооруженных самым новым оружием – колесницами, а также специально обученными военными лошадьми. Вероятно, наличие подобного эскорта было привилегией наследного принца. Но разработанного закона о престолонаследии и соответственно о привилегиях, как об этом свидетельствуют исторические события, в то время не существовало.

Когда сын царя проносился по городу и по стране со своим эскортом, это производило внушительное впечатление. Возможно, поэтому такие подробности были отмечены как в описании Адонии, так и в истории Авессалома. Напомним: во времена Судей, и даже при Сауле, важнейшим критерием могущества властителя было количество ослов и скота, которыми он обладал. Следовательно, не только во время войны, но и в мирное время правитель должен бы выступать во всем блеске своей силы и величия.

Известно, что Давид с готовностью признал право на личную охрану и у Адонии, и у Авессалома, практически узаконив такой порядок. Вместе с тем в Третьей книге Царств (одной из ранних частей Ветхого Завета) звучит недовольство священников: ведь это практически означало согласие царя с тем, что его преемником станет Адония.