Арнольд Гессен - «Любовь к родному пепелищу…» Этюды о Пушкине

Быстрым военным шагом он приблизился к годовалому Пушкину, строгим взглядом окинул крепостную няню и, тыча пальцем в голову ребенка, крикнул:

– Сними картуз!

Накрапывал дождик. Но няня, смутившись, не посмела перечить повелительному приказу и сняла с головы мальчика картуз.

Только что приехавшая из деревни и приставленная к нему нянькой Ульяна не могла, конечно, знать, кто был повстречавшийся им офицер. Мать Александра, Надежда Осиповна, разъяснила ей дома, что это был сам царь – император Павел I, недовольный тем, что они не приветствовали его.

Через четыре месяца после этой встречи, в ночь с 11 на 12 марта 1801 года, император Павел I, самодержавный тиран и самодур, был задушен ночью во дворце своими приближенными.

Через шестнадцать лет, окончив Лицей, глядя на этот дворец, Пушкин в своей знаменитой оде «Вольность» отразил многие реальные черты той эпохи и расправы с Павлом его придворных.

Стремясь «на тронах поразить порок», Пушкин закончил оду строфой:

И днесь учитесь, о цари:Ни наказанья, ни награды,Ни кров темниц, ни алтариНе верные для вас ограды.Склонитесь первые главойПод сень надежную законаИ станут вечной стражей тронаНародов вольность и покой.

Каким большим мужеством должен был обладать только что покинувший Лицей восемнадцатилетний Пушкин, чтобы в годы мрачнейшей самодержавной реакции бросить царям в лицо смелый и гордый вызов!..

Сыновья его, Александр I и Николай I, никогда не переставали преследовать поэта и привели к гибели… Они ненавидели и боялись Пушкина за то, что на протяжении всей своей короткой жизни он презирал их и не переставал бороться с их самодержавием, рабством и крепостничеством.

Необычно началась и складывалась жизнь будущего поэта России. Необычна была и родословная Пушкина: в его жилах текла африканская кровь…

Мать его, Надежда Осиповна, была внучкой, а сам он правнуком знаменитого арапа Петра Великого – Ибрагима.

Сын владетельного абиссинского князька Ибрагим был привезен восьмилетним мальчиком, вместе с другими двумя арапчатами, в Россию в подарок Петру I.

В Центральном государственном архиве древних актов недавно найден любопытный документ, дающий основание предполагать, что вместе с ним в Петербург привезен был и его старший брат. Определенный вскоре гобоистом в оркестр Преображенского полка, он был четырнадцатилетним мальчиком крещен в том же полку. Восприемником его был Петр I, назвали его Алексеем Петровичем.

Брат его Ибрагим был на шесть лет моложе Алексея и в 1707 году, девятнадцатилетним юношей, был также крещен в сохранившейся до наших дней старинной церкви Вильнюса, сооруженной на месте бывшего капища языческого идола Рагутиса. Восприемниками его были – супруга польского короля Августа и Петр I. Он получил тогда имя Абрама Петровича Ганнибала.

До 1716 года – ему было тогда уже двадцать восемь лет – он состоял личным камердинером Петра I. Но о родине никогда не забывал. За ним приезжал из Африки другой брат, хотел его выкупить, но Петр I привязался к своему приемному сыну, полюбил и, заметив большие способности и даровитость Абрама Петровича, направил его для получения образования во Францию.

В своей повести «Арап Петра Великого» и в воспоминаниях – «Начало автобиографии» – Пушкин рассказывает, что Ганнибал обучался в парижском военном училище, выпущен был капитаном артиллерии, отличился в испанской войне и, тяжело раненный, возвратился в Париж. Император часто справлялся о своем любимце, и по его зову тот вернулся в Петербург. Вернулся образованным инженером.

Описывая его возвращение, Пушкин рассказывает: «Оставалось 28 верст до Петербурга. Пока закладывали лошадей, Ибрагим вошел в ямскую избу. В углу человек высокого роста, в зеленом кафтане, с глиняною трубкою во рту, облокотясь на стол, читал гамбургские газеты. Услышав, что кто-то вошел, он поднял голову. «Ба! Ибрагим? – закричал он, вставая с лавки. – Здорово, крестник!» Ибрагим, узнав Петра, в радости к нему было бросился, но почтительно остановился. Государь приблизился, обнял его и поцеловал в голову. «Я был предуведомлен о твоем приезде, – сказал Петр, – и поехал тебе навстречу. Жду тебя здесь со вчерашнего дня». Ибрагим не находил слов для изъявления своей благодарности. «Вели же, – продолжал государь, – твою повозку везти за нами, а сам садись со мною, и поедем ко мне». Подали государеву коляску. Он сел с Ибрагимом, они поскакали. Через полтора часа приехали в Петербург».

Пушкин уже не застал своего прадеда – Абрам Петрович Ганнибал скончался в возрасте 93 лет, в 1781 году, – но младшего сына его, своего деда, Осипа Абрамовича Ганнибала, хорошо помнил, хотя ему было всего семь лет, когда тот скончался. Он даже гордился своим «черным прадедом», так проникновенно замеченным и пригретым Петром I, преобразователем России. Пушкин гордился и своим двоюродным дедом, Иваном Абрамовичем, «наваринским Ганнибалом», победившим турок в 1770 году.

Абрам Петрович Ганнибал дослужился до чина генерал-аншефа. В 1745 году ему пожаловано было за большие заслуги село Михайловское под Псковом. Впоследствии в Михайловском, ставшем имением Пушкиных, поэт в одном из стихотворных посланий вспоминал прадеда:

В деревне, где Петра питомец,Царей, цариц любимый рабИ их забытый однодомец,Скрывался прадед мой Арап.Где, позабыв ЕлизаветыИ двор, и пышные обеты,Под сенью липовых аллейОн думал в охлаждены летыО дальней Африке своей…

Не только прадеда своего по материнской линии, Ганнибала, вспоминает Пушкин в «Моей родословной», но и предков со стороны отца. Это были служилые люди, воины и государственные деятели, сподвижники Александра Невского, Ивана Грозного, Бориса Годунова, Петра I.

В конце XVIII века, когда родился Александр Пушкин, отец его, Сергей Львович, уже отошел от военной и государственной службы. Он жил светской жизнью, участвовал обычно во всяких празднествах, собраниях. Был прекрасным актером в домашних спектаклях, очень любил и мастерски читал Мольера. Дружил с Карамзиным, поэтами Дмитриевым, Батюшковым, Жуковским. Сам тоже писал стихи по-французски и по-русски.

Отец не любил всего, что нарушало его покой, беспечно проживал свое состояние, к детям относился равнодушно, как и жена его Надежда Осиповна, мать Пушкина, женщина властная, не оставлявшая еще завещанных ей предками крепостнических замашек.

Позже, на лицейском экзамене 1815 года, Пушкин взволнованно вспоминал свое московское детство, свои «края Москвы, края родные». Это были так называемая Немецкая слобода и Огородники, где прошли детские годы Пушкина.