Пол Теру - Старый патагонский экспресс

А кроме того, довольно неправдоподобно, подумал я. Но вместо этого буркнул что-то сочувственное.

— Но это серьезно. Он очень болен. Он сейчас весит килограмм пятьдесят, а то и меньше. В Ялапе есть больница. Они могли бы ему помочь. Я дам денег, — она посмотрела на оркестр. Он играл попурри из музыки к «Моей прекрасной леди». Ники продолжала: — Честно говоря, сегодня я даже побывала в городском морге — искала его среди умерших. Но, по крайней мере, он пока не умер.

— В Веракрусе.

— Что вы хотите сказать?

— Он мог умереть и в Мехико.

— Он никого не знает в Мехико. Он не стал бы там задерживаться. Он бы отправился прямо сюда.

И тем не менее он сел на самолет и пропал. За девять дней поисков Ники не обнаружила ни единого его следа. Возможно, я все еще находился под впечатлением недавно прочитанного мной романа Дэшила Хэммета, но ее ситуация представилась мне с точки зрения прожженного детектива. Трудно было придумать более банальную мелодраму в духе фильмов с участием Хамфри Богарта: темная полночь в Веракрусе, оркестр исполняет ироничные песни о любви, площадь битком набита добрыми шлюхами, а женщина в белом костюме жалуется на исчезновение своего мексиканского мужа. А что, очень даже может быть, что именно ради такой вот кинематографической фантазии и отправляется в дальние края одинокий путник! Она получила ведущую роль в своих драматических поисках, и я охотно исполнил свою партию. Мы оба далеко от дома, и каждый из нас может стать тем, кем пожелает. Путешествие предоставляет широкие возможности стать актером-любителем.

И если я собирался оставаться в романтической роли Богарта, мне следовало выразить участие и сказать: да, очень жаль, что она так и не нашла своего друга. Но я, напротив, был полон отстраненного любопытства. И спросил Ники:

— А он знает, что вы его ищете?

— Нет, не знает. Он даже не знает, что я здесь. Он думает, что я вернулась в Денвер. Мы расставались совсем ненадолго: он собирался повидаться с матерью, и все. Он не был дома восемь лет. Понимаете, это больше всего его расстраивало. Он жил в Мацатлане. Он всего лишь бедный рыбак и даже читать едва умеет.

— Интересно. Значит, вы живете в Денвере, а он в Мацатлане.

— Да, это так.

— И вы были с ним женаты?

— Нет… С чего вы взяли? Мы не были женаты. Он был просто другом.

— Но в газете сказано, что он ваш муж.

— Ничего такого я не писала. Я не говорю по-испански.

— Но так там написано. По-испански. Что он ваш муж.

Эх, так и не получился из меня Богарт! Скорее я теперь мог претендовать на роль психиатра, которого играл Монтгомери Клифт во «Внезапно, прошлым летом». Кэтрин Хепберн протягивает ему свидетельство о смерти Себастьяна Венейбла. Себастьяна съели заживо маленькие мальчики, и причина смерти изложена вполне подробно. «Это на испанском», — говорит она, уверенная, что ужасная тайна не откроется. А Монтгомери Клифт холодно цедит: «Я читаю по-испански».

— Это ошибка, — говорит Ники. — Он мне не муж. Он просто очень хороший человек.

Ее слова повисают в пустоте. Оркестр играет вальс.

— Я познакомилась с ним год назад, когда приехала в Мацатлан, — продолжила Ники. — Я была на грани нервного срыва — от меня ушел муж. Я не знала, куда податься. И просто брела по берегу. А Хосе увидел меня и вышел из лодки. Он погладил меня и улыбнулся мне… — Ее голос прервался. Наконец она заговорила снова: — Он был очень добрым. Мне как раз этого не хватало в тот миг. А он спас меня. Иначе я бы не выдержала.

— А какая у него лодка?

— Совсем маленькая. Он бедный рыбак, — сказала она и поморщилась. — Он просто протянул руку и погладил меня. Я захотела узнать его получше. И мы пошли поесть. В ресторан. У него никогда ничего не было: он даже не был женат. У него не было хорошей одежды, он никогда не обедал в ресторане и даже не знал, что такое возможно. Это все было ему незнакомо. Он не мог понять, почему я так много ему даю. Я ему говорила: «Ты меня спас». А он просто улыбался. Я дала ему денег, и мы провели вместе несколько чудесных недель. А потом он сказал мне, что у него туберкулез.

— Но ведь он не говорил по-английски, верно?

— Он знал всего несколько слов.

— И вы поверили ему, когда он сказал про туберкулез?

— Он не врал, если вы это имеете в виду. Я говорила с его доктором. Доктор сказал, что ему нужно лечиться. Тогда я поклялась, что помогу ему, и поэтому снова поехала в Мацатлан месяц назад. Чтобы ему помочь. Он страшно похудел и уже не мог больше рыбачить. Я испугалась не на шутку. Я спросила, чего он хочет. Он сказал, что хотел бы повидаться с матерью. Я дала ему денег и вещи и посадила на самолет, и, когда он так и не позвонил, приехала сюда сама.

— Это очень великодушно с вашей стороны. Вы могли бы провести это время, отдыхая и получая удовольствие. Но вместо этого вы приехали в Веракрус за этой заблудшей душой.

— Этого хотел бы от меня Господь, — прошептала она с чувством.

— Вот как?

— И я непременно его найду, если будет на то Его воля!

— Вы не намерены сдаваться, да?

— Мы, Стрельцы, никогда не сдаемся! И не боимся приключений. А какой знак у вас?

— Овен.

— Честолюбивый.

— Да, это про меня.

— Честно говоря, мне кажется, что Господь испытывает меня, — заявила она.

— Каким это образом?

— Эти неприятности с Хосе — мелочи. Я только что пережила тяжелейший развод. И есть еще другие вещи.

— Насчет Хосе. Если он неграмотный, то и его мать, скорее всего, неграмотная тоже. В таком случае не стоит надеяться, что они прочтут ваше объявление в газете. Разумнее будет заказать постеры с его фотографией и расклеить их вокруг автовокзала, где якобы живет его мать.

— Наверное, я так и сделаю.

Я осмелел и предложил ей больше: нанять частного детектива и дать объявление по радио. А потом я подумал, что, вероятнее всего, Хосе уже вернулся домой, в Мацатлан. Если он был болен или встревожен, то наверняка бы поступил именно так, и даже в том случае, если обманывал ее — а скорее всего, это было правдой, — ему просто было больше некуда деваться после того, как кончились ее деньги.

Она согласилась со мной, что он мог вернуться, но не по тем причинам, которые казались мне очевидными.

— Я останусь здесь до тех пор, пока его не найду. Но даже если я найду его завтра, все равно проживу здесь еще месяц. Мне здесь нравится. Это действительно милый город. Вы не были здесь во время карнавала? Нет? Ну, знаете, вы много потеряли! Все выходили сюда, на площадь…

Теперь оркестр исполнял Россини, увертюру к «Севильскому цирюльнику».