Анатолий Терещенко - Женское лицо СМЕРШа

Первые налеты показали, что не так страшен черт, как его малевали фашисты и доморощенные паникеры. Молодые «сталинские соколы», как тогда величали летунов, смело вступали в единоборство с противником.

МОБИЛИЗАЦИЯ

В середине осени обстановка в Москве стала критическая. Запаниковала столица. Лида вместе с другими студентами принимала активное участие в тушении пожаров, предварительно ещё раз прослушав лекцию о зажигательных бомбах. Она теперь была осведомлена, что противник, как правило, применяет электронно-термитные бомбы. Они состояли из электрона — сплава магния, алюминия и других химических элементов. При горении температура достигала до трех тысяч градусов. Самые опасные были те, которые застревали в деревянных стропилах, ригелях, подкосах, стойках, обрешетке и других деталях крыши.

Надо отметить, что москвичи начали подготовку к защите родного города с первого дня войны. Приказом начальника МПВО г. Москвы № 1 от 22 июня 1941 года в городе и области было объявлено угрожаемое положение.

Дежурили на жестяных покатых московских крышах. Холодные порывы ветра порой пронизывали до костей, сбивали с ног, но руки в армейских рукавицах крепко держали огромные клещи для переноса упавших и разгорающихся зажигалок.

Однажды после объявления очередной воздушной тревоги их группу быстро доставили в район Полянки. Спасателей разделили на три части по интерпретации студентов: крышевики, чердачники и фундаменталисты. Крышевики дежурили на крышах, чердачники — на чердаках, а фундаменталисты — на земле у стен дома с бочками, наполненными водой.

Быстро взобравшись на чердак одного из старинных домов с подругами-однокурсницами, Лида, освещая путь фонариком, подошла к небольшой лесенке. Верхним концом она лежала на узком подоконнике вентиляционного окошка, а нижним упиралась в засыпанный шлаком пол.

«Наверное, его наносили сюда ещё строители для утепления потолков квартир последних этажей и с противопожарных соображений, — размышляла Лида, ничего не понимающая в строительном деле. — А может им можно потушить зажигалку. Но ведь нас учили это делать песком или водой. А где они здесь?»

Осветив чердачное помещение, наполненное бельевыми веревками, деревянными стропилами и распорками, она, наконец, заметила ящики с сухим сыпучим песком, бочки с водой и теперь успокоилась. Четверо студенток стали взбираться наверх. Лида полезла первой.

— Подашь мне щипцы и шесты, как только заберусь, — попросила она свою сокурсницу Машу Егорову, готовящуюся выбраться из чердака за ней.

— Подам, подам, — недовольно буркнула себе под нос девушка.

Оказавшись на крыше высокого дома, уже привыкшие глаза к чердачной темноте зафиксировали непривычно затемненную панораму ночной столицы. Прямо перед Лидой виднелись очертания Кремля, Болотной площади, свинцовые воды Яузы и Москвы-реки. На крыше соседнего дома стояло то ли зенитное орудие, то ли крупнокалиберный многоствольный пулемет, а вокруг копошились воины, что-то налаживая и приделывая у вращающего сидения стрелка. Рядом лежали ящики с боекомплектом.

«Какой красивый центр города. Неужели он будет разрушен очередным супостатом? Наполеон взял город и спалил его, — размышляла девушка. — Нет, наши зенитчики не должны допустить этого варварства. Лопнут штаны у Гитлера. На всю Россию у него не хватит солдат».

Вдруг она услышала отдаленный гул, напоминающий далекий раскат грома во время грозы. Он быстро приближался. Это шли на большой высоте вражеские самолеты. Вдали, на горизонте, где-то в западной части столицы засверкали разрывы. Только потом эхо донесло грохот взрывов.

«Началось, — подумала Лида. — И сюда может прилететь какая-нибудь дурочка. Надо быть начеку».

И вдруг с высоты черного неба что-то противно засвистело. Ушные перепонки восприняли эту звуковую волну с явным перенапряжением. Что-то закололо внутри ушной раковины. Во всяком случае, комфортной новизны они не испытали.

Первые зажигалки упали на крыши соседних домов. Сноп искры, а потом яркие сполохи пламени озарили, как фотовспышкой, лица студенток. И вдруг свой гостинец от неприятеля получили и они. Одна за другой две бомбы шлепнулись на крышу примерно килограммового достоинства — «зажигалки». Одна пробила жесть и оказалась на чердаке. Её тут же затушили песком. Но другая бомба застряла между доской и стропилиной. Она стала ярко гореть. Искры летели во все стороны — не подойти.

— Скорее, скорее подайте шест, — закричала Лида.

— Я сама, — отозвалась Маша Егорова и направилась с шестом к бомбе. Ей удалось сбить огненный шар, и он покатился по откосу жестяной крыши и шлепнулся наземь. Там горящую зажигалку уже на совковой лопате бросил в бочку с водой рабочий. Попав в нее, горящая бомба шипела и «плевалась» кипятком.

— Осторожно, отойдите от бочки, обожжетесь, — кричал молодой человек, закрывший сразу лицо рукавицей. Это был, как потом выяснилось, сержант — военный пиротехник.

Надо отметить, что фашисты сбрасывали на столицу и более опасные «зажигалки» весом в десятки килограммов. Такие бомбы пробивали не только крышу, но и потолки, то есть межэтажные перекрытия, и разбрасывали на расстояние до несколько десятков метров горящую смесь, которая прилипала к стенам, создавая многочисленные очаги горения. Залитая водой, эта смесь была способна воспламеняться вновь. Потушить ее было очень проблематично.

После этапного периода борьбы с «зажигалками» Лида снова попала на рытье окопов. Теперь поездка была более организована. По приезде на место студентов накормили солдатской кашей и напоили чаем. И за работу. Во время копки погибла подруга Лиды — Маша Егорова — обвалилась глыба песка. Пока её откапывали, она задохнулась, а Лида получила травму. С бруствера упала чья-то лопата и рассекла предплечье и чуть ли не разрубила ключицу. Перевязка в медпункте и снова за работу. Молодой организм быстро справлялся с раной. Через неделю место ранения затянулось розоватой пленкой.

По прибытии в Москву, она намеревалась съездить домой, но железнодорожное полотно нашими саперами в направлении Крюково было взорвано. Лида несколько раз обращалась в райком комсомола с просьбой отправить её на фронт в любом качестве. Однажды её вызвали к проректору в кабинет. За столом сидел незнакомый мужчина в гражданской одежде. Перед ним лежала папка с листом бумаги, испещренным мелким почерком.

Лида зашла в кабинет. Представилась.

— Ванина Лидия Федоровна. Вы вызывали?

— Да, но не вызывал, а пригласил. Я сотрудник органов госбезопасности.