Тим Милн - Ким Филби. Неизвестная история супершпиона КГБ. Откровения близкого друга и коллеги по МИ-6

Вообще-то удивительно, что Ким более не демонстрировал особого воодушевления по поводу связи Секции V с УСС. Ведь это позволяло нам получить полное представление о деятельности, возможностях и кадровом составе УСС и, следовательно, понять, какая из организаций добьется успеха в мирное время, где, конечно, главной целью станут русские. Нет особых сомнений, что очень близкие отношения, установившиеся между Секцией V и УСС/X2, помогли заложить основы для последующего сотрудничества между СИС и ЦРУ, послевоенного преемника УСС. Нравилось ли это Киму Филби или нет, но он принял сотрудничество между Секцией V и X2 весьма прохладно, хотя, конечно, не протестовал и не затевал никаких интриг. Он никогда не любил ни Америку, ни американцев, тогда как я питал-таки к ним определенную слабость, и, по-видимому, мне со временем оказалось намного легче, чем ему, работать в тесном сотрудничестве с X2. Куда более теплые отношения у него сложились с намного более профессиональным ФБР. Однако наши связи с этим американским ведомством были не такими плотными.

Одно из обвинений, выдвинутых против Каугилла, заключалось в том, что он ревниво цеплялся за информацию Секции V, особенно в части ISOS. Его описывали как человека, который готов держать при себе информацию, вместо того чтобы должным образом распределять и направлять ее куда нужно. Конечно, один из многих грехов разведчиков — это злоупотребление тайной, якобы во имя безопасности, но фактически ради того, чтобы сохранить некую частную империю. Сразу же приходят на ум Клод Дэнси, первый заместитель начальника СИС в период войны, и его особая «феодальная вотчина», Швейцария. Но возможности Каугилла в отношении запрета на ту или иную информацию были несколько ограниченны. ISOS, как я уже писал, передавались целиком многим отделам, включая МИ-5. Телеграммы и сообщения из зарубежных резидентур, включая и отделения Секции V, автоматически направлялись в Бродвей-Билдингс, а также к нам и в центральный реестр. Большая часть другой информации не оставалась в исключительном ведении Секции V, и на нее вводились ограничения другими службами; в эту категорию попадала огромная масса информации в Блечли (кроме ISOS), и мы, сотрудники Секции V, получали ее не так много — кроме разве что уже упомянутых дипломатических BJ.

К тому, что я уже говорил об ISOS, следует добавить незначительное исключение, которое действовало некоторое время. Феликс договорился о введении кое-каких ограничений на рассылку донесений ISOS, в которых явно указывались или содержались ссылки на британских агентов и разведывательные операции; по крайней мере, я думаю, что это устроил именно Феликс, но, как бы там ни было, идея встретила немедленное признание в Бродвей-Билдингс, где без особого воодушевления размышляли о том, что теперь любые просчеты, неудачи и провалы будут разноситься службам разведки армии, Королевского флота и ВВС, тем более что донесения абвера зачастую не соответствовали истине. Насколько помню, дополнительные ограничения на донесения под соответствующим кодовым названием ISBA были вскоре — и вполне справедливо — сняты, и общее количество подобных донесений было небольшим. Мы в подсекции Vd считали, что это глупый и ненужный шаг.

А вот за что Феликс действительно цеплялся зубами — так это за принцип, согласно которому внешние действия в связи с информацией, полученной из ISOS, должна взять на себя только Секция V, и что любой другой отдел или секция, включая МИ-5, которые тоже пожелают предпринять какие-то действия, должны это делать с разрешения и под наблюдением Секции V. Здесь его позиции оказались весьма сильны. При работе с ISOS мы фактически ходили по очень тонкому льду. Любой, кто не уделял столько времени и сил, как мы, анализу ISOS и всей информации от резидентур, материалов допросов и сведений из других источников, мог наломать больших дров и причинить серьезный вред. Я не сомневаюсь, что правила об использовании ISOS время от времени нарушались другими отделами, но общие принципы все же соблюдались.

Я несколько озадачен утверждением в книге Патрика Сила: «…Скупость [Каугилла] по отношению к сокровищам, имевшимся в его распоряжении, приводила в ярость клиентов Секции V, особенно офицеров МИ-5, которым очень хотелось ознакомиться со всеми материалами абвера, вместо того чтобы получать их с «высочайшего» соизволения Феликса Каугилла — да и то только те материалы, в которых, по его сугубо личному мнению, будет нуждаться британская безопасность»1. За вполне возможным и тривиальным исключением ISBA, МИ-5 получала ISOS (если именно под ними подразумевались «Материалы абвера») одновременно с нами. При этом не было никаких серьезных задержек по отправке им других материалов. Где-то в 1942 году Феликс пригласил Дика Уайта, заместителя руководителя разведывательного отдела МИ-5, к нам в Гленалмонд на две недели. Нам разрешили обсудить с ним все, что пожелаем, и мы не преминули воспользоваться такой возможностью. (Я также удивлен заявлением Патрика Сила о том, что два чрезвычайно способных офицера из GC&CS, Леонард Палмер и Денис Пейдж, критиковали Каугилла за то, что тот «тайно накапливает и хранит с трудом добытые материалы». Хранит тайно от кого?)

Нет сомнений, что Феликс Каугилл вполне мог чинить кое-какие препятствия отделам за пределами Секции V, что идет вразрез с его отношением к своему любимому УСС/X2. Но чем крупнее становилась Секция V, тем меньше это имело значения. Фактически ведь повседневными задачами занимались его референты, такие как Ким Филби, я и многие другие. Не припомню, чтобы нам вдруг понадобилось утаить от МИ-5 что-нибудь важное. Немногие, если вообще находились такие, имели склонность к межведомственным ссорам. Так или иначе, работы у всех хватало. В подсекции Vd сотрудников МИ-5 считали коллегами, и здесь у нас с ними наладились более тесные отношения, чем, скажем, у Ve, ближневосточной подсекции. Однако между нами и МИ-5 наблюдались определенные различия в подходах к работе. Мы, то есть все те, кто числился в Секции V, представляли собой отряд любителей, набранных в отдел, который, по вполне понятным причинам, до войны практически не существовал. Как бы напряженно мы ни трудились, всегда — в том числе и Ким — сохраняли определенную беспечность, стремясь разглядеть что-нибудь забавное даже в нашей весьма официальной корреспонденции. Хотя в МИ-5 тоже приходило много людей со стороны, она все-таки оставалась серьезной профессиональной службой, офицеры которой гордились той щепетильностью, с которой они подходили к решению любого вопроса, каким бы мелким он ни казался: в их понимании контрразведка не допускала никаких шуток. Но у двух из них — причем оба были близкими друзьями Кима Филби — внешняя серьезность была скорее исключением, нежели правилом.