Михаил Петров - В дни войны и мира

Вскоре после этого К. Е. Ворошилов был уже в 136-й стрелковой дивизии генерал-майора Н. П. Симоняка, Это ее передовые подразделения уже дважды врывались на окраины рабочего поселка № 5, но как следует закрепиться там не смогли. Гитлеровцы всякий раз перебрасывали на угрожаемый участок свежие силы и сильнейшими контратаками сбивали наши батальоны. 136-й дивизии требовалась помощь. И Климент Ефремович оказал ее. В короткий срок соединению Н. П. Симоняка были переданы на усиление четыре артиллерийских и минометных полка.

— В ближайшие же часы мы выполним боевую задачу, возьмем поселок, — твердо заверил маршала генерал Симоняк. И слово свое сдержал.

Перед отъездом в Ленинград Климент Ефремович переговорил с командующим Волховским фронтом. К. А. Мерецков, в частности, сообщил маршалу о том, что в районе рабочего поселка № 5 наши бойцы захватили необычный фашистский танк.

— Характерно, — добавил Кирилл Афанасьевич, — что до этого мы вели по нему артиллерийский огонь прямой наводкой. А танк шел как ни в чем не бывало, пока не угодил на заболоченный участок. Застрял. Тут-то его и захватили.

К. Е. Ворошилов отдал К. А. Мерецкову распоряжение о немедленной отправке захваченного танка в Москву, как он выразился, «на обследование».

Вскоре выяснилось, что невиданная доселе мощная бронированная машина врага — из семейства «тигров», на которые фашисты возлагали особые надежды. Но не вышло! Ибо когда гитлеровцы применили эти танки на Курской дуге, наши воины уже знали их слабые места и довольно эффективно боролись с ними.

Наступил долгожданный день 18 января 1943 года. Блокада прорвана! В районе рабочего поселка № 1 соединились войска Ленинградского и Волховского фронтов!

Было принято решение навечно запечатлеть эту встречу. Составили акт, в котором говорилось:

«18 января 1943 года в 9 часов 30 минут на восточной окраине рабочего поселка № 1, прорвав блокаду Ленинграда, встретились 1-й стрелковый батальон 123-й отдельной стрелковой бригады Ленинградского фронта во главе с заместителем командира по политчасти майором Мелконяном, старшим лейтенантом Калуговым, сержантом Анисимовым; с другой стороны — 1-й стрелковый батальон 1240-го стрелкового полка 372-й стрелковой дивизии Волховского фронта во главе с начальником 1-го отделения штадива 372 майором Мельниковым и командиром 440-й разведывательной роты старшим лейтенантом Ишимовым»[8].

Настоящий акт подписали командиры названных соединений полковник П. И. Радыгин и подполковник Ф. Ф. Шишов.

А в 11 часов 45 минут бойцы уже других частей и соединений взаимодействующих фронтов обнимались у рабочего поселка № 5.

Вечером того же дня Ленинградское радио передало:

«Блокада прорвана! Мы давно ждали этого дня. Мы всегда верили, что он придет. Мы были уверены в этом в самые черные для Ленинграда месяцы — в январе и феврале прошлого года. Наши погибшие в те дни родные и друзья, те, кого нет с нами в эти торжественные минуты, умирая, упрямо шептали: «Мы победим». Они отдали свои жизни за честь, за жизнь, за победу Ленинграда. И мы сами, каменея от горя, не в силах даже облегчить свою душу слезами, хороня их в мерзлой земле без всяких почестей, в братских могилах, вместо прощального слова клялись им: «Блокада будет прорвана. Мы победим!» Мы чернели и опухали от голода, валились от слабости с ног на истерзанных врагом улицах, и только вера в то, что день освобождения придет, поддерживала нас. И каждый из нас, глядя в лицо смерти, трудился во имя обороны, во имя жизни нашего города, и каждый знал, что день расплаты настанет, что наша армия прорвет мучительную блокаду».

И этот день пришел!

19 января К. Е. Ворошилов кроме неотложных дел по руководству боевыми действиями войск был занят подписанием представлений к правительственным наградам защитников Ленинграда, а наиболее отличившихся соединений — к присвоению звания гвардейских.

…Этот день был по-особому радостным, но в то же время и печальным для Климента Ефремовича. Радость его была ясна для всех — торжество победы! Печаль же известна только для близкого окружения маршала. Ведь ровно год назад в районе Старой Руссы на Северо-Западном фронте погиб 19-летний летчик-истребитель лейтенант Тимур Михайлович Фрунзе, его приемный сын.

А вот как Тимур вошел в семью Климента Ефремовича. Перед своей кончиной Михаил Васильевич Фрунзе, первый советский Наркомвоенмор, завещал, чтобы Климент Ефремович Ворошилов позаботился о его семье, воспитал его детей настоящими патриотами своей Родины. Когда Тимур и Таня остались сиротами, К. Е. Ворошилов обратился в ЦК ВКП(б) с письмом, в котором просил передать ему детей М. В. Фрунзе на воспитание. Эта просьба была удовлетворена. Так в 1931 году дети М. В. Фрунзе вошли в дом Климента Ефремовича.

Со временем Тимур окончил 2-ю Московскую артиллерийскую спецшколу. Но затем по зову сердца поступил в военное авиационное училище летчиков — знаменитую Качу. Здесь его близкими друзьями стали братья Степан и Владимир Микояны, тоже курсанты-качинцы. Вместе учились летному мастерству, обретали надежные крылья.

«Эх, Климент Ефремович, если бы я только мог описать Вам, какое у меня было ощущение, когда я в первый раз поднялся в воздух, — восторженно сообщал в одном из своих курсантских писем Тимур. — Какая уж там артиллерия! Теперь я уже имею 2 часа 44 минуты налета (с инструктором, конечно). Инструктор у нас замечательный — лейтенант Коршунов, он окончил Качу отличником и имеет уже три выпуска. Вот только обидно до смерти: самый разгар полетов, а завтра проклятый выходной день! А летать убийственно хочется!»

Через два с половиной месяца после начала войны лейтенант Т. М. Фрунзе, с отличием окончив училище, отбыл в боевую авиационную часть.

Климент Ефремович вспоминал, что перед самой отправкой на фронт они вместе с Тимуром посетили в Куйбышеве музей М. В. Фрунзе. И здесь он обратил внимание своего молодого питомца на тот факт, что Михаил Васильевич начал славный путь коммуниста в девятнадцать лет. А он, Тимур, в эти же годы встал на путь военного летчика.

Вскоре лейтенант Т. М. Фрунзе прибыл в 161-й истребительный авиаполк, который входил в Московскую зону ПВО. Начались первые боевые вылеты.

Затем их полк перебазировался на Северо-Западный фронт, где обстановка в то время была особенно тяжелой. Но перед отправкой на новое место произошло следующее: по распоряжению какого-то «доброжелателя» Тимура захотели было оставить под Москвой, в другом полку. Возмущенный такой «заботой», лейтенант срочно едет к К. Е. Ворошилову и просит его вмешаться, оградить от ненужной опеки. Доказывает, что под Москвой сейчас уже легче, а там, на Северо-Западном….