Из Бобруйска в Сомали - Андрей Валерьевич Скоробогатов
– Э, хорош! Вырубай эту хуйню! С ней у вас половина картошки в очистки превратится. Чистить надо ножами, да побыстрее. Другой работы навалом. Скоро вся часть на завтрак придёт.
Мы продолжили чистить ножами. Разговорились, кто откуда, кто чем занимался на гражданке. В какой-то момент один из нас сказал, что с него достаточно, и принялся чистить картофель, придавая ему форму квадрата или прямоугольника. Получалось быстро, креативно, а главное – весело. Мы тогда решили, что так картоха ещё и правильной формы будет и резать коку её будет гораздо удобнее. Да и в тарелке такие кубики будут более чётко смотреться. Всё как положено по военно-морскому уставу. Развеселились так, что время пролетело незаметно и наступило утро.
Наутро вся часть сразу из казармы прибыла на камбуз. Сначала пришла одна рота, потом другая. Нас расставили на мойку и на приёмку грязной посуды. Я сейчас не могу вспомнить, когда ел наш камбузный наряд, до того, как все позавтракают, или после. Помню только, что мы все всегда были вечно голодные из-за фонового стресса. Я это вот к чему: когда ты стоишь на приёмке грязной посуды и тебе приносят пару сотен наполовину полных мисок с едой, которую тебе надо выбросить в мусорный бак на корм свиньям, это приводит в состояние полнейшего недоумения. Ты пребываешь в состоянии дикого голода 24/7, а тут куча еды и её надо отдать свиньям?! В голове это умещалось с трудом. Естественно, тот, кто уважает себя, тот помои есть не будет, но бывали и такие, которые не выдерживали. Впрочем, это сказывалось в дальнейшем на их службе, но не сильно. Все понимали, чего только с голодухи не сделаешь, и относились к этому снисходительно. Но тех, кто не поддавался на соблазн, уважали. Закон прост: уважаешь себя – уважают другие.
Первая рота позавтракала, и те, кто был на мойке, менялись местами с теми, кто был на приёме посуды. Посуду приходилось мыть, слава Богу, тёплой водой. Точнее, так: сначала всё закидывалось в бак с горячей водой, оттуда доставалось и закидывалось в тёплую, где мылось тряпкой с мылом, и завершалось ополаскиванием в баке с холодной водой. Естественно, никаких моющих средств, кроме мыла «Звёздочка», не было, поэтому на посуде всегда оставался лёгкий жирный налёт. Всё приходилось делать с невероятной скоростью в режиме конвейера, потому как сразу же чистая посуда отправлялась на раздачу и выдавалась уже с едой и чаем следующему военнослужащему. Отдельно лежащие ножи, вилки и ложки нужно было успеть натереть до блеска – они предназначались строго для офицерского и мичманского состава.
Кстати сказать, вся войсковая часть питалась из одного котла. От матросов до командира части. Поэтому уровень приготовления пищи был вполне себе приемлем. Примерно как в какой-нибудь студенческой столовой. В дальнейшем мне довелось служить на военных кораблях, где всё было устроено несколько иначе, но до этого мы ещё дойдём.
После окончания завтрака всё повторялось – камбуз мылся с мылом, приезжала и разгружалась машина с новой партией картошки и другого продовольствия, чистился тот самый угол с гнилой картошкой и крысами (но уже другой нашей командой), в общем – движ, движ и движ до самого вечера. К вечеру нам уже ничего не хотелось от слова совсем. Мы были изрядно вымотаны и, в принципе, сменившись, могли после вечерней поверки отбиваться до утра, но ведь завтра утром нас ждала присяга.
После наряда посчастливилось помыться в душе. Это было отдельным видом счастья – помыться вне очереди. По команде «отбой» нам следовало быть на шконарях для поверки наличия личного состава дежурным по боевой части. В 00:00 мы записались у дневального, чтобы нас подняли пораньше, чтобы мы успели подготовиться к торжеству. Часов до 02:00 мы готовились и наглухо вырубились, едва голова коснулась подушки.
В 07:00 прозвучала команда «ПОДЪЁМ!».
Пробуждение было каким-то необычным. Никакой суеты. Все спокойно шарахались по роте в своём темпе и совершали последние приготовления.
В 09:00 построение всего личного состава на плацу и подъём российского флага. Все офицеры и мичманы в парадной чёрной форме при кортиках. Все матросы выбриты, стрижены, в чистой и выглаженной зелёнке – в общем, что-то невероятное. Даже старшие не скрывали своей радости. Но радовались они, конечно, совсем по другому поводу и ехидно улыбались. О чём они молчали – нам приходилось только догадываться.
Стоим на плацу, обливаемся потом. Жара около тридцати градусов. Все волнуются. И тут мы все наблюдаем, как из дальнего угла плаца в нашу сторону строем идут офицеры и мичманы, развернув сине-белый Андреевский флаг. Ничего подобного я в жизни не видел. Нет, конечно, всё это можно было где-то увидеть по телевизору или на каком-либо параде, но, глядя своими глазами, понимаешь всю серьёзность момента, поскольку ты здесь, и не понимаешь, как себя вести и что чувствовать. Понимай – не понимай, но в этот момент всеми фибрами души ощущались величие и мощь всех морей и океанов, а самое интересное, что ты к этому действию имеешь прямое причастие.
Присяга – 2010 – весна
На камбузе мы уже сутки.
Наряд в ПХД – «засада».
Мы грязные и вонючие,
Матросы российского флага.
Двести кило картошки
Втроём нам вычистить надо.
Тарелки, вилки и ложки,
А утром нас ждёт ПРИСЯГА!
И вот наша вахта сменилась,
Под солнцем стоим – умираем.
Андреевский крест выносят,
Мы взглядом его провожаем.
Я чувствую жизни начало,
Его полной грудью вдыхаю.
И прослужил вроде мало,
Но вот уже что понимаю:
Мне не нужны награды
И не нужны медали.
Я бы проспал НЕДЕЛЮ!
Если б мне только дали…
Остаток дня мы провели, что называется, в полном «рассосе». Рассос – это когда ты предоставлен сам себе и делаешь
