Игорь Пыхалов - Как клевещут на Сталина. Факты против лжи о Вожде

В то же время Коллегия указала, что в каждом отдельном случае привлечения трудящегося за мелкие хищения надо подходить дифференцированно и при особо исключительных обстоятельствах (нужда, многосемейность, незначительное количество похищенного, отсутствие массовости подобных хищений) дела могли прекращаться в порядке примечания к ст. 6 УК РСФСР[208].

Ограничение на применение 51-й статьи, а особенно состоявшийся 7-12 января 1933 года объединённый пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) заставили судей проявлять бо́льшую суровость. В результате по РСФСР из осуждённых по Закону от 7 августа с 1 января по 1 мая 1933 года высшую меру получили 5,4 %, 10 лет лишения свободы – 84,5 %, более мягкие наказания – 10,1 %[209]. Тем не менее, доля смертных приговоров всё равно оставалась очень низкой.

Не будите спящего поросёнка!

Кто же попадал под карающую длань Закона от 7 августа?

«…три крестьянина, из коих двое по данным обвинительного заключения, кулаки, а по представленным им справкам – не кулаки, а середняки – взяли на целые сутки колхозную лодку и уехали на рыбную ловлю. И за это самовольное пользование колхозной лодкой применили декрет 7 августа, присудили к очень серьёзной мере наказания. Или другой случай, когда по декрету 7 августа была осуждена целая семья за то, что занималась ужением рыбы из реки, протекавшей мимо колхоза. Или третий случай, когда один парень был осуждён по декрету 7 августа за то, что он ночью, как говорится в приговоре, баловался в овине с девушками и причинил этим беспокойство колхозному поросёнку. Мудрый судья знал, конечно, что колхозный поросёнок является частью колхозной собственности, а колхозная собственность священна и неприкосновенна. Следовательно, рассудил этот мудрец, нужно применить декрет 7 августа и осудить “за беспокойство” к 10 годам лишения свободы.

Мы имеем приговоры с очень серьёзными мерами социальной защиты за то, что кто-то ударил камнем колхозного поросёнка (опять-таки поросёнок), причинил ему некоторое телесное повреждение: применён декрет 7 августа как за посягательство на общественную собственность»[210].

Что это? Разнузданные фантазии «обличителей», достойные пера Солженицына? Нет, все эти факты приводит в своей брошюре знаменитый сталинский прокурор А.Я. Вышинский. Однако тут же делает важное добавление: «Правда, эти приговоры неуклонно отменяются, сами судьи неуклонно со своих должностей снимаются, но всё-таки это характеризует уровень политического понимания, политический кругозор тех людей, которые могут выносить такого рода приговоры»[211].

А вот ещё целый ряд похожих примеров:

«Учётчик колхоза Алексеенко за небрежное отношение к с.-х. инвентарю, что выразилось в частичном оставлении инвентаря после ремонта под открытым небом, приговорён нарсудом по закону 7/VIII 1932 г. к 10 г. л/с. При этом по делу совершенно не установлено, чтобы инвентарь получил полную или частичную негодность (д. нарсуда Каменского р. № 1169 18/II-33 г.).

У посевщика колхоза Филиппова в его доме было обнаружено 5 кг протравленной пшеницы. Филиппов объяснил, что эту пшеницу, по-видимому, натаскали дети с подвод, проезжавших возле его дома. Без какой-либо проверки объяснения Филиппова суд приговорил последнего по закону 7/VIII к 10 годам л/с.

Колхозник, в прошлом, бедняк, Попов после выполнения поручения правления колхоза по доставке курсантов на другой хутор, возвращаясь в колхоз, заехал к родственникам. По возвращении его в колхоз составлен акт о том, что лошади оказалась “выбиты”, нужно поправлять. Нарсуд Каменского р-на от 1/II 1933 г. приговорил Попова по закону 7/VIII к 10 г. л/с.

Колхозник Лазуткин, работая в колхозе в качестве воловщика, во время уборки выпустил быков на улицу. Один вол поскользнулся и сломал себе ногу, вследствие чего по распоряжению правления был прирезан. Нарсуд Каменского р-на 20/II 1933 г. приговорил Лазуткина по закону 7/VIII к 10 г. л/с.

Служитель религиозного культа Помазков, 78 л., поднялся на колокольню для того, чтобы смести снег, и обнаружил там 2 мешка кукурузы, о чём немедленно заявил в сельсовет. Последний направил для проверки людей, которые обнаружили ещё мешок пшеницы. Нарсуд Каменского р-на 8/II 1933 г. приговорил Помазкова по закону 7/VIII к 10 г. л/с.

Колхозник Камбулов нарсудом Каменского р-на 6/IV 1933 г. приговорён по закону 7/VIII к 10 г. л/с за то, что он (будучи зав. амбарами колхоза “Бедняк”) занимался якобы обвешиванием колхозников, вследствие чего летучей ревизией обнаружен в одном амбаре излишек зерна в 375 кило. Нарсуд не принял во внимание заявления Камбулова о проверке других амбаров, так как по его утверждению вследствие неправильного списания должен быть недостаток того же количества зерна в другом амбаре. Уже после осуждения Камбулова его показание получило подтверждение, так как это зерно было заприходовано на другой амбар, и там оказалась недостача 375 кг.

Проверка комиссии колхоза у воловника Жукова обнаружила, что… «быки также стоят не в чистом виде, у которых по-прежнему кругом на них грязь, на что и был составлен на него акт»… Так сформулировано обвинение Жукова по приговору, так оно проходит и по делу. Нарсуд Каменского р-на 18/II 1933 г. приговорил Жукова по закону 7/VIII к 10 г. л/с. (д. нарсуда Каменского р-на № 11002 10/V 1933 г.).

Нарсуд 3 уч. Шахтинского, ныне Каменского, р-на 31/III 1933 г. приговорил колхозника Овчарова за то, что “последний набрал горсть зерна и покушал ввиду того, что был сильно голоден и истощал и не имел силы работать”… по ст. 162 УК к 2 г. л/с.

…

Колхозник Бакланов признан виновным в том, что он, будучи сеяльщиком на сверхраннем севе, набрал полные карманы зерна, которое у него было изъято в очень небольшом количестве (1-2 кг), и приговорён по закону 7/VIII к 10 г. л/с. (д. нарсуда Каменского р-на № 1683 8/IV 1933 г.).

Единоличница Зинкова, будучи мобилизована охранять колхозный посев и отгонять птицу, так как посев ещё не был заборонован, собрала 2 кг посеянного зерна, которое тут же было у неё изъято. Нарсуд Каменского р-на 16/IV 1933 г. приговорил Зинкову по закону 7/VIII к 10 г. л/с.»[212].

Каждый из этих фактов мог бы стать прекрасным поводом для обличительных завываний на тему преступлений сталинского режима, если бы не маленькая деталь – все эти нелепые приговоры были немедленно пересмотрены.

Осуждение «за колоски» было не нормой, а беззаконием:

«С другой стороны, от каждого работника юстиции требовалось не допускать применения закона в тех случаях, когда его применение приводило бы к дискредитации его: в случаях хищения в крайне незначительных размерах или при исключительно тяжёлой материальной нужде расхитителя»[213].