Михаил Брагин - Ватутин (путь генерала). 1901–1944

Создавая штаб, формируя ударную группировку своих войск, Ватутин одновременно глубоко и всесторонне изучал положение противника. Он оценивал возможность появления его стратегических резервов и состояние оперативных резервов перед Юго-Западным фронтом. Тщательно изучал тактическое положение противника, сам ходил по траншеям, проползал через простреливаемое пространство до самого переднего края, лично изучал оборону противника, искал ответа на вопрос, что ждет его войска с первого же часа наступления, где истинный передний край противника, как его атаковать. Ошибка в выборе рубежа атаки могла привести к тому, что снаряды во время артиллерийской подготовки обрушатся на пустое место, а наша пехота, поднявшись в атаку, нарвется на уцелевшую огневую систему противника.

Недостаточно сказать, что Ватутин изучал обстановку. Он врастал в нее и чувствовал себя как бы органически с ней связанным. Малейшая передвижка любой дивизии противника или прибытие на фронт новой, своей, советской дивизии молниеносно вызывали в Ватутине соответствующее ощущение возможного развития обстановки, того, что это повлечет за собой для Юго-Западного фронта и что потребует от него как от командующего фронтом.

Глубоко понимая обстановку, Ватутин творчески оценивал стоявшие перед ним задачи.

* * *

Непрерывно шли из глубины страны на Юго-Западный фронт направляемые Ставкой корпуса и дивизии.

Они поднимались в лагерях по боевой тревоге и, погрузившись, мчались эшелонами к Дону.

Даже самые осведомленные штабные работники не знали цели передвижения. Ориентируясь по станциям, мимо которых без остановки проносились поезда, солдаты определяли направление — к Дону. Но куда именно, зачем, никто не догадывался. Подходили к дальним прифронтовым станциям ночью, ночами совершали марши и ночью же переходили на плацдармы, маскировались, исчезали в земле. Труднее всего было укрыть танки и кавалерию, скрыть подвоз по открытой степи фуража, но и это удалось войскам.

Ежедневно по несколько раз, как по расписанию, появлялись воздушные разведчики противника, и каждый раз у Ватутина сжималось сердце при мысли, что враг может разглядеть сосредоточение войск, разгадать замысел советского командования.

В непроницаемой тайне сосредоточились массы войск и боевой техники.

В те дни заморозки чередовались с ненастьем, днем под дождями мокли, набухали солдатские шинели, а ночью покрывались ледяной корой. Вскоре бойцы, ходившие к Дону за водой, заметили, что ледостав парализовал движенье лодок, понтонов. Связь плацдармов с северным берегом Дона прервалась.

Бывая среди солдат, Ватутин видел, что бойцы понимают, как из-за отсутствия мостов на Дону возросла опасность для соединений, находившихся на плацдармах.

С глубокой благодарностью думал в те дни командующий фронтом о солдатах, сержантах, командирах рот и батальонов, которые своей организованностью и дисциплиной обеспечили сохранение величайшей тайны сосредоточения.

Здесь возникало то невозможное в любой другой армии явление, когда существует органическая взаимосвязь командующего фронтом, солдата и офицера самого низового армейского звена.

Ответственейшая проблема фронтового сосредоточения, от которого зависело определяющее начало битвы, решалась Ватутиным всей силой его дарования, опыта, образования. Одновременно с ним проблему решали и солдат, и командир роты, и командир батальона, соблюдавшие дисциплину, полную маскировку, проявлявшие сноровку и организованность.

Ватутин подолгу беседовал с солдатами и офицерами.

Бойцы и командиры к этому времени усвоили непреложное требование обороны: ни шагу назад! Они освоили тактику обороны, но теперь их надо было поднять на невиданное наступление, и все зависело от того, насколько войска к этому готовы.

Не говоря им ни слова о наступлении, касаясь только обороны, командующий фронтом искал ответа на волновавший его вопрос, как будут они действовать, когда получат приказ наступать.

В ротах Ватутин проверял, как одет и обут солдат, получает ли во-время газеты, знает ли о событиях, которыми живет не только рота, но и вся армия, вся страна.

В ротах работали партийные организации, и командующий фронтом хотел услышать от коммунистов их правдивое слово о состоянии подразделений.

Он интересовался питанием солдата, получает ли он табак, курительную бумагу или ищет на цыгарки газету.

Тут же продумывал Ватутин, когда накормить солдат горячей пищей так, чтобы они спокойно поели, перед боем отдохнули и не тратили понапрасну времени в томительном ожидании атаки.

Давнее требование Суворова «не удручать солдата медлениями», предъявленное великим русским полководцем начальникам колонн, штурмовавших Измаил, предъявлял Ватутин подчиненным ему начальникам.

Ватутин подолгу беседовал с солдатами потому, что солдат выносит все тяготы войны и решает победу.

Командующий хорошо знал силу боевой техники, знал силу артиллерии, авиации, сокрушающую мощные укрепления, силу танков, способных уничтожить все живое на переднем крае обороны врага, так деморализовать, прижать к земле его уцелевших солдат в глубине, что наша атакующая пехота получает возможность стремительно итти в атаку во весь рост, не пригибаясь, не падая, от перебежки к перебежке.

Но опыт показывал, что бывают наступления, когда все средства уничтожения обрушены на врага, а очаги его обороны уцелели, и добивать врага в ближнем, порой рукопашном бою, отвоевывая траншею за траншеей, надо нашему пехотинцу.

И если нет успеха пехоты, если нет успеха рот, батальонов, если они залегли, не захватив траншей тактической полосы, если нет тактического успеха, — нет и оперативного, нет и стратегического.

Советский солдат и генерал вместе решали успех войны, и потому так внимательно, душевно беседовал Ватутин с солдатами в траншее на переднем крае.

С большим вниманием и теплотой относился Ватутин к командирам рот, от руководства которых зависят действия солдат.

Это они — командиры рот — должны первыми скомандовать «Вперед!» и подняться из траншей навстречу врагу. За ними поднимутся солдаты, и с той минуты все, от командиров батальонов до представителя Ставки, будут напряженно следить за продвижением рот.

В планах наступления штаба фронта и штабов дивизий будут указаны рубежи, по достижении которых артиллерия перенесет огонь дальше, будут расписаны все сигналы по радио, телефону и ракетами, но все же он, командир роты, достигнув с солдатами указанного рубежа, оглянувшись, не отстал ли, жив ли сопровождающий его солдат с ракетницей, прикажет ему или сам выпустит в небо над полем битвы сверкающую ракету, которая явится сигналом для командира батальона, командира полка, дивизии, армии, для фронтовой артиллерии и для командующего фронтом.