Юрий Владимиров - Война солдата-зенитчика: от студенческой скамьи до Харьковского котла. 1941–1942

Списали расписание занятий, причем я сделал это применительно к четвертому курсу, так как, несмотря на наличие двух хвостов и один еще не сдававшийся за третий курс экзамен, имел право продолжать учебу на четвертом курсе.

Затем все пошли в отдел кадров, где предъявили и продлили до следующего учебного года студенческие билеты и получили на сентябрь еще незнакомые нам свежие продовольственные карточки с нормой выдачи продуктов как служащим (хлеба полагалось 600 граммов в сутки). Потом все разъехались по домам.

Прибыв на трамвае в Дом коммуны и взяв в комендатуре ключи от своей кабины, мы с Иваном Митрофановым зашли в нее и увидели, что нет там на кроватях белья, на вешалках – пальто и головных уборов, а под кроватями – чемоданов с вещами, вместе с которыми у меня лежали также паспорт, зачетная книжка, пропуск в общежитие и другие документы. Лишь матрацы, книги, тетради, чернила, ручки и прочая мелочь оказались на месте. То же самое произошло у других коллег по трудовому фронту. А некоторым ребятам пришлось даже поселиться в других кабинах.

Появившиеся вдруг у нас две сестры Смирновы, проживавшие в соседней кабине, сказали, что это они по поручению администрации общежития открыли нашу кабину и сдали наши основные вещи в камеру хранения, а постельное белье с одеялами на склад. Были опасения, что вещи могли быть кем-то украдены во время проводившегося текущего ремонта жилья и ревизии отопительной системы. Но у нас никаких следов ремонта не было. Сестры отдали нам квитанции из камеры хранения, и мы получили из нее все вещи в полном порядке. Затем мы принесли со склада свежее постельное белье и одеяла, заправили ими кровати, пообедали в столовой, предъявив и частично отоварив продовольственные карточки, и отправились в Донские бани, где впервые за лето постриглись, хорошо помылись и надели на себя свежие нательное белье и рубашки.

По дороге домой закупили по карточкам некоторые продукты и написали письма родным, сообщив, что мы живы-здоровы и снова находимся в Москве. Мне пришлось сообщить маме, что должен не позднее 1 октября заплатить 800 рублей за учебу, стипендию опять получать не буду, деньги для проживания пока имею, но они на исходе.

10 сентября каждый из участников трудового фронта приступил снова к учебе в институте. Оказалось, что во многих группах некоторых ребят, оставшихся летом в Москве, уже совсем нет: кое-кто ушел в армию, перешел на учебу в военные училища или академии, а также в другие вузы.

За время нашего летнего отсутствия Москва внешне очень сильно изменилась. Это особенно сильно бросилось мне в глаза в воскресенье 14 сентября, когда я с приехавшим проведать меня однодеревенцем Сашей Кузнецовым – студентом МИМиЭСХ (ныне это Московский агроинженерный университет) побывал в разных районах города. Кстати, Саша тоже с командой своего института был летом на трудовом фронте и находился недалеко от меня.

Мы удивились, как оригинально были замаскированы от налетов германской авиации Мавзолей В. И. Ленина на Красной площади и здание Большого театра. Маскировка была почти повсюду: и на очень важных больших жилых домах, и на цехах заводов и фабрик. Во многих местах находились хорошо замаскированные зенитные пушки и пулеметы с прожекторами. На небе висели аэростаты заграждения.

Посетили мы выставленные на площади Свердлова остатки сбитого над Москвой немецкого самолета и посмотрели на сложенные у входа в ЦПКиО им. Горького на берегу Москвы-реки военные трофеи. Узнали, что в ночь с 21 на 22 июля вражеская авиация впервые бомбила Москву. Для меня лично очень заметными последствиями той бомбежки оказались полностью снесенное ко дню моей с Сашей «экскурсии» по городу здание кинотеатра «Спорт» рядом с Серпуховским универмагом и частично разрушенный балкон на верхнем этаже основного поперечного здания нашего Дома коммуны.

Известно, что с конца июля налеты немецких самолетов на Москву происходили регулярно, и они все учащались. Совершались они главным образом ночами. Однако хорошо организованная противовоздушная оборона города препятствовала большим разрушениям зданий и жертвам среди людей. Как только мы возвратились в Москву, нам пришлось сразу же приспособиться к налетам авиации. Несколько раз при объявлениях воздушной тревоги спускались в бывший кинозал в подвальном этаже основного, поперечного здания Дома коммуны, приспособленный под бомбоубежище. Но в дальнейшем все это нам надоело, и мы ночами при тревогах сладко спали в постелях и перестали куда-нибудь уходить из своей кабины.

В один из вечеров середины второй декады сентября как-то зашел ко мне в кабину мой татарский друг – теперь уже студент второго курса Федя (Файзыахмет) Гафуров и предложил мне устроиться вместе с ним на работу на Московский станкостроительный завод им. Орджоникидзе в качестве стрелка-часового для вооруженной охраны предприятия от вражеских диверсантов. О возможности приема на эту работу Федя узнал от своего земляка. Условия работы следующие. Необходимо охранять различные объекты завода с винтовкой на руках, находясь в карауле в течение целых суток. При этом требуется за сутки бывать на посту два раза по 4 часа с двумя 8-часовыми перерывами, которые следует проводить обязательно в караульном помещении в распоря жении начальства. После суток пребывания в карауле последующие двое суток свободны. Предоставляют обмундирование охранника, аналогичное военному. Зарплата 500 рублей в месяц. Дают продовольственную карточку по рабочей сетке.

Я, не раздумывая, принял решение устроиться на предложенную работу.

Через пару дней после беглой предварительной поверки нашей политической благонадежности через спецотделы завода и института (в частности, членства в комсомоле), а также здоровья и владения винтовкой я с Федей и другими ребятами устроились на предложенную работу и сразу же приступили к ней.

Приходилось в течение четырех часов непрерывно находиться на посту, охраняя на воле в любую погоду и даже во время воздушных налетов какой-либо цех завода или участок его территории изнутри вдоль кирпичной ограды, около которой на ряде мест стояли специальные будки. В этих будках можно было укрыться от дождя, а в светлое время дня – тайком читать учебники и конспекты лекций для подготовки к экзамену. Ночью вокруг всей ограды ходил еще кинолог с собакой. Отлучаться с поста в туалет не разрешалось, но без него можно было вполне обойтись.

Работу стрелком на заводе мне удалось очень удачно совмещать с учебой в институте. За это время я неплохо повторил материалы по предметам третьего курса, экзамены по которым предстояло пересдать или сдать впервые. Благодаря этому 26 сентября легко устранил хвост по деталям машин и грузоподъемным устройствам. При этом экзамен по данному предмету пересдал на «хорошо» рано постаревшему доценту Лазареву, который всегда был очень добрым к студентам, любил выпить, имел во рту спереди лишь три зуба и ходил всегда в старой, поношенной одежде. (В основном он занимался преподаванием курса «Теория механизмов и машин».)