Александр Карелин - Афганская война глазами военного хирурга

— Подарить ей цветы, — не задумываясь, ответил солдат.

— Так рви их, видишь целая поляна перед тобой.

Юра Кочерга сразу упал на колени и пополз по полу, совершая руками хватательные движения. При этом было видно, что букет растет в объеме. Решив, что достаточно, Юрий поднялся и пошел прямо к медсестре. Он передал ей воображаемый букет. Все зааплодировали. Но вряд ли это слышал сам солдат.

Потом он по указанию Голущенко «впал в детство»: говорил тонким голосом, ездил на трехколесном велосипеде, ловил рыбу и играл в разведчиков (ползал по-пластунски). Все это он выполнял с самым серьезным выражением лица. Зрители просто давились от смеха.

Решив, что достаточно показал свое умение, Голущенко объявил, что заканчивает сеанс.

Он объявил, что «когда я сосчитаю до трех, ты проснешься», кроме того, внушил парню, что тот попросит написать доклад о вреде наркотиков, который хочет прочитать перед всеми больными.

Аудитория затаила дыхание. При счете «три» Юрий пробудился с глубоким вздохом, изумленно огляделся вокруг, потянулся. Было видно, что он ничего не помнит, как после глубокого естественного сна. Затем он произнес первую фразу:

— Товарищ капитан, я хочу написать доклад о вреде наркотиков. Вы мне поможете с литературой?

Все находившиеся в ординаторской громко захлопали.

— Конечно, помогу! — улыбаясь, гипнотизер пожал руку ничего не понимающему солдату.

Сеанс закончился. Старшая сестра подхватила Юрия и повела его под руку в палату. Зрители начали расходиться. Каждый норовил поблагодарить Голущенко. Тот лишь устало улыбался. Это был день его триумфа.

Вечером того же дня почти все медики собрались в курилке у Приемного отделения. Разговоры вновь и вновь возвращались к сеансу гипноза. Равнодушных не было. Восхищались способностями своего командира медицинского взвода. Сам Голущенко, сославшись на усталость, быстро ушел спать.

Из открытой двери в комнату дежурного врача доносилась музыка. Юрий Кирсанов пел:

«Ох, и сегодня выдался денек.

Я летаю бортстрелком на вертолете…»

«Да, и у нас тоже был денек», — усмехнулся Невский…

… Юрия Кочергу успешно прооперировали через пару дней. После снятия швов он еще пролежал в Медроте не менее двух месяцев. За это время успел сделать многое: нарисовал множество стендов, плакатов и рисунков. Он даже на стене в столовой для больных нарисовал огромную картину: лес, река, поле пшеницы. Всем его работа пришлась по душе — так скучали по родной природе.

А доклад о вреде наркотиков он все же написал, потом несколько раз читал его перед новичками — находящимися на лечении ранеными и больными. Говорил он с жаром и очень убежденно…

Примечание: Использованы материалы из книг:

— «Гипнотизм и внушение», Е.Тремнер. 1923 г.

— «Жизнь животных», том 3, А.Э. Брэм. 1980 г.

— «Справочник хирурга», В.Г. Астапенко. 1980 г.

— Энциклопедия «Биология», том 2, Светлана Исмаилова. 1995 г.

— Энциклопедия-Википедия.

№ 4. Тоник

— А случилось это в одну из жарких летних ночей 356 года до Рождества Христова, 21 июля, когда грек по имени Герострат, чтобы навсегда войти в историю, сжег храм Артемиды в городе Эфес (одно из 7 чудес света). И именно в этот день родился великий полководец древности Александр Македонский.

— Слышь, Санек, откуда ты все это знаешь?

— А я, Жора, в отличие от тебя, люблю читать книжки, особенно по истории, меня фамилия обязывает.

— А причем здесь твоя фамилия?

— А ты не забыл, что я — Александр Невский.

— Жора, кончай встревать, пусть еще что-нибудь расскажет. Валяй, Невский.

Разговор происходил в знаменитой на всю Кандагарскую бригаду курилке у приемного отделения Медицинской роты. Обеденный перерыв еще не закончился, было не жарко — все же ноябрь месяц, приятная сытая расслабленность окутала всех офицеров. Травили байки, откровенно скучали, слушали Сашку Невского, который козырял своими историческими познаниями.

— Ну, Сашок, продолжай нам заливать «про космические корабли, которые бороздят Вселенную», — проговорил анестезиолог Толя.

— Так вот, дети мои, — успел только произнести рассказчик.

Внимание всех было отвлечено шумом приближающихся машин, офицеры повернули, как по команде, головы. Прямо к приемному отделению мчались 2 грузовых автомобиля ГАЗ-66.

— Вот и потрындели, раненых везут, — сказал терапевт Жора, начальник госпитального отделения. При взгляде на него каждому было понятно — он сам нуждался в лечении: крайняя степень истощения, заострившиеся черты лица, желто-серый цвет кожи. Впрочем, большинство офицеров-врачей тоже не отличались полнотой. Изнуряющая летне-осенняя жара закончилась, она буквально высосала все силы из каждого.

Между тем, машины лихо затормозили прямо у входа в приемное отделение. Из кабины первой легко выпрыгнул огромного роста человек в камуфлированной «пустынной» форме (явно пакистанского производства — трофейной), лицо его было почти черным от загара и от пыли, да и сам был изрядно пропылен, в руке он сжимал укороченный автомат (АКСУ).

— Привет, старший прапорщик Андреев, — отрекомендовался богатырь. — Где мне найти командира Медроты (он прочитал по бумажке) — майора Семенчука?

Медики вздохнули с облегчением — не придется срочно заниматься ранеными, внутренне опять расслабились, можно еще отдыхать.

— А вон он идет, вышел из стационара, — показал рукой стоматолог Иван.

Действительно, только что Михал Михалыч вышел из здания и направлялся к нам. Это был высокий, плотного телосложения человек, половину лица которого занимали массивные очки, придающие ему сходство с профессором какого-нибудь престижного Университета. Все в медицинской роте знали о его необычайной доброте, справедливости, он никогда не повышал голоса на подчиненных, и даже если кого наказывал (всегда справедливо), то делал это тактично, по-отечески. Офицеры уважали в нем старшего(он и по возрасту превосходил всех), а медсестры были повально в него влюблены. Да, с командиром медикам повезло (чего не скажешь о его предшественнике, как вспоминали «старожилы»). Своим офицерам Семенчук велел обращаться к нему по имени-отчеству, терпеть не мог «солдафонщину».

— Что стряслось, славяне?

— Товарищ майор, разрешите обратиться? — громким «командирским» голосом начал старший прапорщик.

— Тише-тише, всех больных наших вспугнешь, — он показал на группку солдат, подходивших к приемному (скоро должен начаться плановый прием дежурным врачом).