Жорес Медведев - Никита Хрущев

Забыв о своих намерениях выиграть время и ресурсы для постепенного развития сельского хозяйства, Хрущев использовал первые успехи на целине, чтобы по существу сократить финансовую и техническую помощь основным районам страны, и даже извлекал отсюда дополнительные средства путем продажи техники МТС и другими способами. Поэтому никакого параллельного развития основных районов земледелия не происходило, и в 1956–1964 годах среднегодовой сбор зерна в них оставался на уровне 1955 года, а площади под посевами пшеницы в ряде областей были снижены. В связи с индустриализацией и ростом городов увеличивались потребности страны в продовольствии, но надеяться на получение почти всего необходимого зерна за счет целинных районов было достаточно рискованно, ибо климатические условия на востоке крайне неустойчивы. Если бы у государства имелись большие резервы зерна, то риск был бы минимальным, но таких запасов не было. А к 1961 году почти половина товарного зерна заготовлялась на целине. В европейской части СССР производство зерна на одного человека в 1961–1964 годах было ниже уровня 1913 года! И при этом все заготовленное зерно потреблялось в том же году, и у государства не оставалось никаких излишков для создания резервов. В результате экономическое положение страны оказалось в слишком рискованной зависимости от неустойчивых погодных условий. Неизбежная катастрофа произошла в 1963 году, когда на целине случилась очередная засуха. Дефицит зерна был столь существенным, что предотвратить голод во многих районах страны и введение карточной системы в городах удалось только первыми в истории СССР огромными закупками зерна за границей на многие сотни миллионов из валютных резервов и золотого запаса. Зерно импортировалось из Канады, из Австралии, из Аргентины и даже из европейских стран, из ФРГ и Франции. В Финляндии была закуплена партия ржи. Одновременно стал расширяться импорт другого продовольствия, мяса из Австралии и из Южной Америки, масла из Новой Зеландии и из Скандинавских стран, птицы и разных консервов. Даже в Китае покупались мясные консервы. Советский Союз, самая большая сельскохозяйственная страна в мире, попал в продовольственную зависимость от капиталистических стран. От нее не удалось избавиться и до настоящего времени.

Освоение целины, превращенное из временного мероприятия в постоянный источник почти половины товарного зерна, могло быть менее рискованным, если бы в новых районах развивалось более продуманное хозяйство, создавались условия для жизни рабочих и крестьян, вводились правильные севообороты, нормально функционировало животноводство и многие другие отрасли не только сельского хозяйства, но и промышленности. Но при периодических мобилизациях рабочей силы и техники, посылаемых сюда на месяц-два в период уборочных работ, все это нормальное земледелие было невозможно. Из года в год монокультура пшеницы засевалась на огромных площадях, а повышение интенсивности земледелия заменялось распашкой все новых и новых земель. К началу 60-х годов под целиной было уже 42 млн гектаров. Монокультура пшеницы привела к сильнейшему загрязнению посевов сорняками, что уничтожило всякую возможность повышения урожаев и применения удобрений.

Стремительно развивавшаяся в этих районах эрозия почвы приобрела в начале 60-х годов характер экологической катастрофы. Научные экспедиции предвидели ее еще в 1957–1959 годах и давали необходимые рекомендации. Власти были предупреждены о возможном развитии эрозийных процессов, вызванных распашкой многих миллионов степных просторов, не защищенных лесными массивами. Но спешка с освоением целины не позволяла изучить местные почвы, рельеф, применять противоэрозийные профилактические меры. Распахивались не только плодородные земли, но и засоленные участки и большие массивы легких супесчаных суглинков, легко поддающихся выветриванию. Никто этих почв перед вспашкой не изучал, почвоведов послали сюда только в 1965 году. Агротехника вспашки (с оборотом пласта) была рискованной для таких почв, особенно при монокультуре. Но других типов плугов еще не было. Неудивительно, что эрозия, как и сорняки, стала губить целину с первых лет ее освоения. В 1955–1960 годах несколько сотен тысяч гектаров земли погибло от ветровой эрозии, но на это не обратили внимания. В засушливый 1962 год ветровая эрозия охватила уже несколько миллионов гектаров. Только в Павлодарской области из-за нее было списано в 1962 году 1,5 млн гектаров земли [41] . Но в мае 1963 года произошла настоящая экологическая катастрофа. Сильные ветровые бури (скорость ветра достигала 35–40 метров в секунду) подняли и унесли за сотни километров к подножью Саянского и других горных хребтов миллионы тонн плодородных целинных земель. Тучи пыли на несколько дней закрыли солнце, засыпали оросительные каналы, вдоль немногих лесных насаждений образовались барханы земли высотой более двух метров. Были засыпаны землей многие поселки и деревни в этих районах, а с сотен тысяч гектаров пахотный слой был снесен ветрами настолько, что обнажились материнские породы. Для его восстановления в таких местах требуется не меньше 100–200 лет.

Точные данные о поврежденных площадях до сих пор не опубликованы, но это миллионы гектаров. В 1965 году ветровые эрозии вновь охватили сотни тысяч гектаров в Северном Казахстане, в Красноярском крае и в Тувинской области. Только после этих природных бедствий государство стало серьезно заботиться о более правильном возделывании почв в восточных районах.

Немногие знают, что целина, которую осваивали по принципу экстенсивного земледелия и с помощью периодических мобилизаций на уборочные работы сотен тысяч рабочих и механизаторов, задержала и давно назревшие решения некоторых важных национально-правовых проблем.

Во время войны Сталин незаконно выселил на восток (в основном в Казахстан, южную часть Сибири, Алтайский край и Северный Узбекистан) несколько народностей, несправедливо обвиненных в сотрудничестве с немцами. Были выселены с родных земель калмыки, чеченцы, кабардинцы, балкарцы, ингуши, немцы Поволжья и крымские татары. После 1956 года и разоблачений преступлений Сталина стало очевидно, что все эти народы следует реабилитировать и возвратить в их родные места. Это вскоре и было сделано, но только для калмыков, чеченцев, ингушей, кабардинцев и балкарцев – им вернули их аулы на Северном Кавказе, а калмыкам – поселки в Южном Поволжье. Но реабилитация немцев Поволжья и крымских татар откладывалась, и возможности переселиться в родные места у них не было (нет и сейчас, после запоздалой реабилитации в 1964 году). Такое отношение к двум народностям не имело никакой правовой основы, а было чисто прагматическим. Горные чеченцы, ингуши, калмыки не хотели работать в новых районах, вели полудикий образ жизни, создавали много проблем для местного населения, которое было недовольно и требовало быстрейшего возвращения переселенцев в родные горы и степи. Но крымские татары и немцы отличались трудолюбием, они и в ссылке вскоре основали крепкие сельскохозяйственные поселки, правильно обрабатывали землю и вели спокойный образ жизни. С началом «целинной кампании» именно немцы Поволжья (более миллиона человек) составили основную постоянную рабочую силу в районах освоения целины, особенно в качестве механизаторов в ремонтных мастерских и на других квалифицированных работах. Без них многие целинные районы не смогли бы поддерживать нужный цикл годичных работ и создавать преемственность. Именно поэтому возвращение крымских татар в Крым было признано нецелесообразным, а немцев Поволжья – в их Волжскую республику, купленную когда-то их предками у Екатерины II по цене выше той, что заплатили России за Аляску более богатые американцы.