Первые бои добровольческой армии - Сергей Владимирович Волков
Но оказалось, что выйти из деревни не так легко, как было туда войти. Большевики успели, скрытые темнотой, глубоко обойти левый фланг цепи, и пули летели спереди, справа и сзади. Стало светать. Большевики увидели отходящих и бросились бегом на деревню. Офицеры отходили, отстреливаясь от наседающих, из которых некоторые были уже в нескольких десятках шагов.
Положение было трудное, тем более что вот упал убитый поручик Севастьянов, поручик Алтухов, врач Темиров, три юнкера… Вот еще упал тяжело раненный штабс-ротмистр Литвинов, который умоляет его вынести, но возможности к этому нет, и его достреливает своя же отходящая цепь… Вот штабс-ротмистр Стрижевский докладывает: «Я ранен», – и штабс-ротмистр Сомов тоже ранен, ранено еще два юнкера, но все идут, отстреливаясь, валя наседающих, и, наконец, оставшиеся 8 человек выходят из деревни, везя с собой на крестьянской телеге, в которую веревочками и бинтами запряжена взятая у красных лошадь с пулеметным седлом, и помогая идти раненым – штабс-ротмистру Стрижевскому, Сомову и двум юнкерам – и ведя 18 пленных.
Выйдя из деревни, пошли в гору и, взойдя на нее и оглянувшись, увидели, что весь горизонт покрыт конной лавой, которая приближается к отходящим. Ускорили шаги, но импровизированная сбруя у лошади рвется, ее связали, но через несколько шагов она вновь лопнула, и, наконец, просвистевшая близко от головы лошади пуля пугает последнюю. Она кидается в сторону, и повозка с ранеными переворачивается под откос. Времени поднять повозку, уложить раненых нет, до Чалтыря еще верст пять, а конница красных уже близко, уже ясно видны серые лошади.
Выхода нет, до своих не дойдешь, но живыми тоже не возьмут: глухой выстрел – и войсковой старшина Мадчавариани уже не рискует быть взятым живым… Еще ряд выстрелов – и пленных у нас нет…
Остальные уходят, но вот со стороны Чалтыря видна скачущая конница. То полковник Гершельман, узнав от прибывших казаков о неудаче отряда, скачет с коноводами и 1-м взводом на выручку оставшихся целыми своих. Конница красных сначала останавливается, а затем уходит обратно к своим. Взяв тело войскового старшины Мадчавариани через седло лошади одного из офицеров, не вернувшихся из Султан-Салы, и захватив пулемет с опрокинувшейся повозки, возвращаются в Чалтырь.
По показаниям пленных, деревня Султан-Салы Малые в момент атаки ее 20 офицерами занята была 3-м конным и стрелковым полками с 7-й конной батареей 4-й кавалерийской дивизии. Казаки, вернувшись в Чалтырь, объявили, что офицеры дивизиона – изменники, решили дивизион обезоружить и всех арестовать. Тогда, по приказанию полковника Гершельмана, дивизион построился по тревоге у хаты штаба дивизиона, и казаки, повертевшись и погалдев, решили идти, не трогая дивизиона, на станцию Хопры, а оттуда по домам.
На станции они вновь стали дебоширить, и так как пехота была занята боем, то для их успокоения был вызван из Чалтыря дивизион, который и выступил в 8 часов вечера 3 февраля, но на полдороге пришло приказание дивизиону вернуться, так как казаки уехали на станцию Гниловскую. Оставаясь в Чалтыре и исполняя поставленную задачу, дивизион ежедневно терял много людей из-за отмораживаний. Так, к 6 февраля в Ростов было отправлено через станцию Хопры 12 офицеров и 23 юнкера с отмороженными конечностями. Некоторые из них не смогли выехать с армией из Ростова, так их там и застали большевики.
6 февраля отряд полковника Кутепова начал отход на станцию Гниловскую, а дивизион отошел на Ростов, куда и прибыл 7 февраля вечером, став по квартирам в лазаретах города. 7 же февраля отстали от дивизиона восемь добровольцев, поступивших в Таганроге.
8 февраля вместо подполковника Селиванова командиром 1-го эскадрона был назначен ротмистр Крицкий. Этот день дивизион провел в квартирах, занимаясь ковкой лошадей, починкой одежды и т. п. своими делами.
9-го в 7 часов утра дивизион, находившийся в конюшне на уборке лошадей, внезапно подвергся артиллерийскому обстрелу со стороны Султан-Салы Больших. Поседлав по тревоге, под обстрелом, дивизион выступил на выстрелы. Здесь впервые дивизион, будучи в конном строю, попал под сильный артиллерийский огонь. Добровольцы 2-го эскадрона, не бывшие еще в конном бою, после первых же удачно упавших близ дивизиона снарядов свалились с лошадей и, прижавшись к ним, как бы притаились от выстрелов, но пошедший вперед на рысях 1-й эскадрон заставил их, чтобы не остаться одним в поле, садиться и по одному и группами догонять ушедших.
После произведенной разведки выяснилось, что большевики крупными силами ведут наступление на Ростов и находятся в 5 верстах от лазаретного городка, бывшего местом ночлега дивизиона. Дивизион отошел и, согласно полученному приказанию, спешился, удлиняя собой цепь корниловцев вправо за дорогой на Султан-Салы, выслав одновременно один взвод на станцию Нахичевань для наблюдения. Ведя упорный стрелковый бой с наступающими большевиками, дивизион до темноты удержал за собой указанные ему позиции и около 8 часов вечера, согласно полученному приказанию, начал отход от Ростова вслед за ушедшей армией, составляя арьергард ее.
В этом бою был убит командир 2-го эскадрона подполковник Балицкий и два добровольца и ранены командир 1-го эскадрона ротмистр Крицкий и один юнкер. На рассвете 10 февраля дивизион подошел к станции Кизитеринка, где ему было приказано задержаться до распоряжения, прикрывая переправу армии, у станции Аксай, по льду через Дон.
Прикрыв переправу армии, дивизион вечером 11 февраля начал переправляться сам и, закончив переправу, остановился на левом берегу Дона у самой реки, оставив сеть разъездов для наблюдения за Ростовом и для прикрытия начавшейся переправы снарядов, патронов и раненых, прибывших из Новочеркасска.
Ведя лишь разведку и не имея перед собой активного противника, дивизион, стоя на месте и понеся большие потери в предыдущих боях, приказом полковника Гершельмана был сведен в один эскадрон под командой ротмистра Крицкого, куда 4-м взводом вошли 16 юнкеров, оставшихся от 2-го взвода, так как в ночь оставления Ростова еще 4 добровольца остались в городе. 1-й взвод эскадрона принял штабс-ротмистр Иванчин-Писарев, а 4-й взвод – штабс-ротмистр Иванов.
Потери дивизиона с момента оставления Таганрога и до переправы через Дон выразились в цифрах: убитых офицеров 8, раненых 4, обмороженных 12; добровольцев убитых 6, раненых 5, обмороженных и оставшихся в Ростове и Новочеркасске 23 и дезертировавших 12. Таким образом, дивизион, сведенный
