Людмила Бояджиева - Фрэнк Синатра: Ава Гарднер или Мэрилин Монро? Самая безумная любовь XX века

«Не все красотки рвутся в жены…»

Занятия в голливудской школе шли на пользу — Ава быстро менялась. Прежде всего, она узнала себе цену, и даже новое имя — Ава — казалось ей уже более настоящим, чем Люси. Пахнущей навозом деревенщиной она себя больше не считала. На полочке у раковины полно флаконов, подаренных Ланой, — все лучших фирм. В шкафу — очаровательные тряпочки, тоже от Ланы. Их только приходилось немного ушивать. Но это «соус». А сам «рябчик» неутомимо работал над своей аппетитностью. Ава часами тренировалась ходить на каблуках, и не просто шагать, а плыть, как делала это Лана. Речь и манеры шлифовала неутомимая преподавательница Клер Роуз, поставившая задачу сделать из своей неотесанной воспитанницы леди. Она преуспела. Ава не забыла уличного лексикона, но и во дворце не растерялась бы — осанка и врожденная королев — екая фактура производили впечатление породы и аристократизма. Хотя, увы, не на режиссеров — они совершенно не интересовались ее персоной.

Когда Лана была свободна от съемок и свиданий, подруги до утра засиживались на террасе ее дома в Беверли-Хиллз — она занимала виллу, соответствующую звездному статусу: бассейн, цветники, садовники. Шикарные, большие, полные ковров и светильников комнаты были обставлены в мавританском стиле. С холма виден океан, огни порта и набережной, отражающиеся в темной воде. На террасе — как на палубе корабля — перебирал бахрому полосатого тента прохладный ветерок, громко стрекотали цикады и пахло так нежно, словно газоны и цветники опрыскали лучшими духами мира.

В комнате играла музыка. Песни Синатры сменяли пьесы оркестра Арти Шоу.

— А ты все-таки грустишь о нем.

— О ком? Натаскали пластинок — не выкидывать же.

— В музыке я не очень-то разбираюсь, но Синатра — класс! Сердце кровью обливается, когда он поет. Послушай! — Ава закрыла глаза, подпевая доносящемуся из патефона голосу: — «Этот блюз для тебя. Но тебя нет со мной, я один в своем сне, я один под луной…»

— Успокойся, один он никогда не бывает! Вот уж за кого не стоит волноваться. Да и у меня нет времени скучать. Кларк Гейбл, хоть и с поганым характером, а как любовник великолепен. Я уже в третьем фильме с ним снимаюсь. Хочешь, выдам секрет актерского мастерства? Когда появляются флюиды и проскакивают искры с партнером, работа начинает жутко волновать!

— Еще бы! Гейбл… Вот настоящий мужчина. Женат?

— А то. И не в первый раз. Только меня с ним под венец не тянет. Мне знаешь, что нравится? — Лана наморщила носик. — Запах миллионов! У Папика здесь, в Беверли-Хиллз, вилла не хилая. И в Лас-Вегасе, и на Лазурном Берегу. Говорит: «Выбирай, любовь моя! Где захочешь, там и поселимся».

— А мне вот никто ничего подобного не предлагает… — сокрушалась Ава. — Одни пошлости…

— Погоди! Знаешь, кто мне недавно признавался в любви к «волшебной Гарднер»? Ой, смех прямо. — Лана полюбовалась на игру бриллиантов в браслете. — Папик вчера подарил, я глаз не свожу. Что ни говори, у щедрого мужчины море обаяния.

И все предлагает: руку и сердце, брюлики и меха, дома, офигенные всякие финтифлюшки с аукционов…

— А я так и сижу, никому не нужная.

— Вот зануда! Ты ж сама виновата, со своей деревенской строптивостью всех кавалеров разогнала. Если появляется красавчик с фингалом, можно не сомневаться — твоих рук дело.

— Лана! Эти кобели меня в постель не затянут. Мне особенный нужен. Вот и жду.

— Считай дождалась! Держись крепче — тобой очарован Микки Руни! Самый желанный жених в Голливуде.

— Фу… Он конечно симпатяга и все такое… — Ава скривила кислую физиономию.

— Я понимаю, Микки не герой-любовник, но он лучший комик нашего времени. В двадцать лет он знаменит на всю Америку.

— Я видела его в роли Энди Харди — много всяких киношек про него было. Симпатичный пацан. Совсем сопляк.

— Сопляк! Да у него море поклонниц — от школьниц до почтенных дам. Его Энди Харди так всем понравился, что сняли подряд пятнадцать лент. И за эти фильмы Руни в тридцать восьмом получил специальную премию — «Оскар-младший»! Неплохое начало?

— Мне-то что до его премий?

— Подумай, кто он, а кто ты! Звезда огромного масштаба — и начинающая старлетка. Помнишь, я учила тебя обращать внимание на «ценник» товара. Цена Руни — миллион. И главное — никакой жены.

— Ты оценила его по первому сорту. Но знаешь, Лана, иногда это ничего не значит.

— А вот увидишь его завтра на съемочной площадке и запоешь по-другому.

«Сплошные козыри ложатся в руку, как угадать, на чем сорвешься ты?»

Снимали глупенькую комедию «Крошки на Бродвее». Размалеванная девица с огромным бюстом, в нелепых босоножках на диких платформах пыталась завлечь знаменитого футболиста — прилизанного джентльмена в безупречном спортивном костюме.

— Как он тебе? — Лана ткнула сигаретой в спину оператора, присматривающегося к площадке.

— Этот с откляченной жопой или брюнет-футболист?

— Мы пришли смотреть на Руни. Может, ты забыла?

Когда выяснилось, что раскрашенная девица и есть переодетый Руни, Ава задохнулась от гнева:

— Ну, знаешь! Это… Это уж слишком! Гадость, разврат! — Резко повернувшись, она кинулась прочь.

Лане пришлось терпеливо объяснить скромнице разницу между трюковой комедией с переодеванием и реальным пристрастием мужчины к женским вещам.

— Микки актер. И прекрасный актер. Он бы мог выбрать любую, но высмотрел в толпе красоток тебя и совершенно сохнет от страсти. Это ж фантастика! — Дана слегка задумалась, так ли уж на самом деле пылает страстью Микки к недотроге Две? Но Клиф Оуэн прожужжал ей все уши о любовных страданиях несчастного парня…

На следующее утро чернокожий посыльный доставил в номер Авы огромную белую коробку, скрывающую его вместе с черно-красной шапочкой.

— Здесь розы, ровно сто штук, мэм. Из лучшего магазина Беверли-Хиллз, тут и карточка есть.

«Смотреть на вас, Ава, праздник души. Только смотреть и быть рядом», — прочла Ава на атласной с золотым обрезом карточке.

— Несчастный Микки, — пробормотала она, опуская лицо в охапку длиннющих благоухающих цветов.

Букеты следовали один за другим, так что Аве даже пришлось выставлять их в коридор. В записках же повторялось из раза в раз лишь одно: «Я жду».

— Довольно помучила общенародного любимца? — Уложив торт на крутящееся хрустальное блюдо, Лана облизала пальцы и придирчиво оглядела зашедшую после актерской школы подругу. — Я пригласила на вечер гостей. Скромная вечеринка. Будет твой Микки!