Барбара Аутланд Бейкер - Арнольд и я. Жизнь в тени Австрийского Дуба

Словно в ответ на мои невеселые мысли об изменениях в жизни 9 февраля 1971 года произошло землетрясение в Сильмаре, сила которого составила шесть с половиной баллов по шкале Рихтера. В эти утренние часы мы с Арнольдом еще крепко спали, а грохот и тряска полностью нас дезориентировали. Землетрясение случилось словно гром среди ясного неба, и, пока все вокруг тряслось и рушилось, мы, схватив свои вещи, побежали в безопасное место. По дороге нам встретился Франко, и на фоне трагических событий наше взаимное недоверие моментально исчезло. Даже мне, коренной жительнице Калифорнии, никогда прежде не приходилось испытывать ничего подобного, не говоря уж об Арнольде, которого эта трагедия порядком напугала.

После того как миновал основной удар, начались повторные сейсмические толчки, и мы решили, что в целях безопасности лучше выйти на улицу. Спускаться на улицу нам пришлось по трясущейся от повторных толчков лестнице. Выйдя наружу, мы увидели толпу незнакомых нам соседей, которые хоть и были напуганы, но сохраняли спокойствие. Подземные толчки продолжались, и некоторые из нас уже начали готовиться к приходу Спасителя. Но все, что мы получили, – это очередную порцию сейсмических толчков.

Хотя тряска продолжалась, мы поднялись в свою квартиру и начали слушать местные новости. В экстренных выпусках говорилось о том, что по степени разрушений и числу человеческих жертв ничего подобного в Калифорнии до сих пор не было, и к концу дня мы уже были рады тому, что не попали в списки погибших. Что касается меня, то это землетрясение послужило серьезным поводом задуматься об изменениях в жизни.

Начала я с того, что поменяла работу, устроившись на место персонального секретаря в одну из компаний, которая занималась продажей недвижимости. После этого я перебралась в квартиру своей подруги Дорин, жившей неподалеку от известного «фермерского рынка», откуда мне было удобно добираться до своей новой работы. Несмотря на то что мать Дорин, подобно моей собственной мамаше, тоже считала меня шлюхой, это не особо помешало моему переезду. Ну что ты будешь делать с этими матерями из Сан-Марино!

После переезда на новое место жительства я почувствовала себя значительно лучше из-за того, что смогла решить долго терзавшую меня проблему пребывания в одной квартире с Франко. Хотя я и успокоилась, но все же продолжала думать, что Франко плохо влияет на Арнольда и наши отношения. Сейчас мы с Арнольдом жили в пятнадцати минутах езды друг от друга и могли встречаться каждый день, ходить на завтраки в ресторанчике «Деликатесы Зака» и делиться накопившимися за день впечатлениями. Проще говоря, мы с Арнольдом вернулись к режиму встреч, который у нас был когда-то, до периода сожительства. Мне, конечно, приходилось тратить время на поездки, чтобы встретиться с Арнольдом, но мы, как и прежде, оставались парой. Более того, у меня теперь был собственный дом, куда мне можно было позвонить.

После переезда у меня появилось время заняться собой, и я села на «водную диету» доктора Штальмана. Мне приходилось выпивать восемь стаканов воды в день, чуточку вина и налегать на сельдерей, чтобы привести свою фигуру в порядок. Надо сказать, что я достигла определенных успехов в снижении веса и похудевшей нравилась себе значительно больше. Но Арнольд категорически не принимал подобный способ избавления от лишнего веса. «Бар-бар-ха, заканчивай ты с этай деетой!» – эту фразу я постоянно слышала в тот самый момент, когда моя рука уже тянулась к коробке с конфетами.

В то время мать Арнольда каждый месяц писала ему письма и жаловалась на свое здоровье и здоровье мужа. В письмах она часто упоминала о том, что им с отцом Арнольда приходится следовать диете, снижающей уровень холестерина в крови, но даже при соблюдении режима питания она очень беспокоится за мужа. Ко всему прочему, мать Арнольда, как никогда прежде, начала жаловаться на своего старшего сына Мейнхарда. Хоть она и была довольна тем, что у сына и его девушки родился ребенок, маленький Патрик, но, с ее точки зрения, Мейнхард не уделял должного внимания ни своему ребенку, ни своей девушке. Со слов матери, Мейнхард проводил очень много времени в пивных ресторанах со своими шумными приятелями, а она хотела, чтобы он женился на своей девушке и больше времени проводил дома.

В какой-то мере Арнольд был даже рад таким новостям – ведь он больше не был нелюбимым сыном для своих родителей. Из писем матери он получал реальные свидетельства того, что его старший брат уже не был любимчиком, что и у него могут быть проблемы, и это вполне могло означать, что со временем Арнольд имел все возможности занять место своего старшего брата. Друзья и приятели Арнольда, знавшие о конфликте в его семье, своими глазами видели, каким образом он отражается на Арнольде.

Митс Кавашима, занимавший видное положение в обществе, так комментирует внутреннюю мотивацию Арнольда: «Натянутые взаимоотношения в семье Арнольда стали одной из причин его феноменальных успехов. „Отвергнутый“ в детстве своим собственным отцом, Арнольд любыми способами пытался доказать, что тот был неправ и что его старший брат Мейнхард ничуть не лучше его. Такая „отрицательная мотивация“ придавала Арнольду огромных сил и заставляла его путем проб и ошибок добиваться выдающихся результатов».

Мой австралийский приятель Брендан Райн, который в свое время общался с Арнольдом, дополняет объяснения Митса Кавашимы. Однажды Арнольд рассказал ему про свои взаимоотношения с отцом: «Мой отец постоянно шпынял нас и считал, что мой старший брат лучше меня во всех делах. У меня было очень сильное желание превзойти своего брата во всем и добиться успеха».

Другим приятелем, на помощь которого я всегда могла рассчитывать, был Фрэнк Зейн – он был хорошо знаком с Арнольдом, они вместе тренировались и много общались. Фрэнк рассказал мне, что Арнольд обладал поразительной самодисциплиной, позволявшей ему не расслабляться и упорно идти к поставленной цели. Рассказ Фрэнка Зейна об Арнольде частично перекликается с теорией «отцовского комплекса» Зигмунда Фрейда. Арнольд, как и многие другие бодибилдеры, страдал от нехватки отца в своей жизни и в то же самое время страстно желал привлечь его внимание к себе. Для того чтобы избавиться от внутренних страхов, чувства неуверенности и вины, Арнольд решил начать заниматься «мужским делом» и ощутить себя мужчиной. Такой защитный механизм позволил Арнольду преодолеть душевную пустоту и растерянность от безучастности своего отца. Подобный стиль поведения начал формироваться у Арнольда еще в детском возрасте и закрепился во времена его юности, но, даже будучи взрослым, Арнольд не смог пересилить себя и продолжал жить в режиме гиперкомпенсации.