Энцо Феррари. Биография - Брок Йейтс
Несмотря на безумное количество гонок, в которых принимала участие команда, дела на Виале Тренто и Триесте велись неторопливо и без лишнего напряжения. Свидетельства той эпохи указывают на то, что сотрудники конюшни работали в неспешном итальянском стиле, много времени посвящая шуткам, долгим перекусам в ближайших тратториях, разглядыванию проходящих по улицам женщин, совместным сборищам на скоростные тестовые заезды по открытым участкам Виа Эмилиа, и регулярным играм в кости, устраивавшимся всякий раз, когда «Commendatore» — как тогда уже называли Феррари — отсутствовал в офисе или не следил за своими подшефными. Бацци, по-прежнему находившийся в штате завода, и Рампони регулярно совершали поездки из Модены в Милан и обратно, перевозя запчасти и последние технологические новшества. В мастерских стоял гул станков, шипение сжатого воздуха и лязг молотков, а едкие запахи масла, густой смазки, бензина для чистки запчастей, лака и растворителя для краски ощущались там постоянно. Руки механиков были постоянно грязными, отчасти по причине использования ими ламповой сажи для проверки качества уплотняющих прокладок.
Маленький офис Феррари постоянно полнился посетителями или представителями Alfa, из-за чего у него почти не оставалось времени на составление писем на печатной машинке, которые, кстати, всегда были подписаны чернилами фиолетового цвета. Этот цвет, как он сам объяснял, он использовал в память о своем отце, который всегда подписывался под юридическими документами нестираемым карандашом — благодаря их копиям, сделанным через копирку, складывалось впечатление, что чернила лиловые. Энцо будет пользоваться этим цветом до конца своей жизни. Наверху, в квартире, обитала другая составляющая его жизни: Лаура и малыш Дино, которые никогда далеко не отдалялись от какофонии звуков и шумов, грохотавших у них под ногами.
Личность человека, управлявшего предприятием, начинала обретать черты, которые останутся неизменными в течение всей его жизни. Хотя Феррари еще не было сорока, он твердой рукой руководил своим предприятием и порой был подвержен вспышкам гнева, обрушивавшимся на всех вокруг, словно летние грозы. Не вовремя закуренная сигарета, плохо сделанная деталь или опоздание работника могли вмиг переполнить чашу его терпения, отчего крепким, суровым мужчинам приходилось спешно искать укрытие, где можно было бы спрятаться от его гнева. В то же время он мог быть олицетворением благопристойности, умело трансформировал себя в обаятельного метрдотеля, когда того требовала ситуация. Так бывало, например, когда какой-нибудь знатный дворянин из фашистской партии приезжал в мастерские Scuderia проверить, как идут дела, или когда богатый клиент выражал заинтересованность в приобретении «Alfa Romeo» с особой модификацией кузова и был готов заплатить за это сверх положенного.
ФЕРРАРИ ПОСТИГАЛ ИСКУССТВО МАНИПУЛЯЦИИ И В ОБЩЕНИИ СО СВОИМИ ПИЛОТАМИ: ИЗУЧАЛ, КАК ТОНКИЙ НАМЕК, ИМПРОВИЗИРОВАННАЯ РЕМАРКА, ОБИДНАЯ КОЛКОСТЬ, СКАЗАННАЯ В ВЕРНО ВЫБРАННОЕ ВРЕМЯ, СПОСОБНЫ ЗАСТАВИТЬ ИХ ВЫКЛАДЫВАТЬСЯ НА ТРАССЕ ЕЩЕ СИЛЬНЕЕ.
Энцо Феррари был на пути к превращению в виртуозного менеджера, управлявшего мужчинами, и не послушными, слабовольными мужчинами, а горделивыми, эгоцентричными, яростно соперничавшими друг с другом, чьи жизни, а может, и единственные причины их проживать, целиком и полностью зависели от автоспорта, самого требовательного и не прощающего ошибок спорта из всех. Если и был человек, досконально разбиравшийся в гранях уникальной человеческой слабости, которую греки именовали гибрис, то звали его Феррари.
Сезон клонился к своему завершению, и второй состав команды побеждал или занимал высокие места в разнообразных второразрядных гонках и соревнованиях на подъем в гору. Закрывалась кампания вновь в Ristorante Boninsegna 19 ноября, и Commendatore опять весь вечер произносил долгие речи и раздавал награды. Феррари раздал присутствующим памфлет, озаглавленный «Третий год гонок», в котором подвел итоги уходящего сезона. Автомобильные и мотоциклетные команды конюшни приняли участие в пятидесяти гонках и одержали ни много ни мало двадцать шесть побед. Но из этого списка можно было сделать очевидный вывод: среди побед не было ни одного выигранного Гран-при, ни одного международного соревнования спорткаров, ни одного престижного в Европе заезда в горы, никаких гонок, помимо незначительных клубных «пикников», по большей части проходивших не далее чем в одном дне езды от Модены. Едва ли о таком уровне конкуренции мечтал Феррари, когда основывал Scuderia. Он надеялся, что сезон 1933 года поднимет команду из пучины провинциальной безвестности к высотам континентальной гоночной славы. Сбудутся ли его чаяния?
Едва успели отметить Новый год, как из Милана пришли кошмарные вести. Многие месяцы Феррари слышал слухи о том, что Alfa Romeo собирается оставить участие в соревнованиях Гран-при. Реализация планов Муссолини по агрессивной колониальной экспансии в Африке — Эфиопия была приоритетной целью — была все ближе, и Alfa Romeo планомерно переключала своих инженеров и рабочих на производство материалов военного назначения. Что еще хуже, Депрессия уничтожала спрос на высокопроизводительные спортивные автомобили. Это сделало усилия международной гран-прийной команды по формированию собственного имиджа бессмысленными. В холодные дни эмильской зимы было объявлено, что не только официальная команда Alfa Romeo распускается, но и что мощная monoposto «P3» будет заперта в ангаре в Портелло и отправлена на покой. Навсегда. Феррари совершал многократные поездки на завод, где буквально на коленях просил о возможности забрать шесть изумительных машин, которые теперь пылились под брезентом, никому не нужные и не используемые. Несмотря на все его навыки убеждения и неоспоримую верность фирме, менеджмент Alfa Romeo не сжалился над ним. Гоночные машины не увидят свет, и Scuderia Ferrari придется удовлетвориться своим текущим инвентарем, включавшим в себя одиннадцать «8C» и два спорткара «1750» с наддувом.
Пришедшие в ярость от такого пренебрежения Феррари и Тросси задумались о приобретении пары мощных машин для Гран-при «Maserati 8CM» и даже планировали покупку трех собранных в Британии «MG K3 Magnette» — маленьких спортивных родстеров, доминировавших в гонках малолитражек. В то же время Диди Тросси через свои знакомства с представителями компании Champion Spark Plug в Европе договорился о доставке в Италию двухместной машины из Индианаполиса, которую ошибочно считали «Duesenberg’ом». На деле же этот монстр был сконструирован бывшим инженером Miller по имени Скинни Клемонс совместно
