Павел Басинский - Горький
Вот что, на самом деле, с яростью рвал на клочки начинающий, но так и не состоявшийся стихотворец Пешков. Чтобы закончить тему о ранних стихах Пешкова, процитируем несколько его строф, самых удачных:
Не везет тебе, Алеша!Не везет, хоть тресни!Не споешь ты, брат, хорошейРазудалой песни!
Или:
Не браните вы музу мою,Я другой и не знал и не знаю,Не минувшему песнь я слагаю,А грядущему гимны пою…
Или:
Я плыву, за мною следомГрозно пенятся валы,Путь морской душе неведом,Даль — закрыта тогой мглы…
Или:
Звук ее, ласкающий и милый,Тихих струн души моей коснулся,И в душе, подавленной унылой,Светлый рой надежд моих проснулся…
Или:
Тому на свете тяжело,Кто сердце чуткое имеет,Кто всюду видит ложь и зло,Но правды высказать не смеет…
Но одно стихотворение, 1891 года, посвященное нижегородской знакомой М. И. Метлиной, мы все-таки процитируем полностью, ибо в нем, при всем несовершенстве, впервые звучит «сверхчеловеческая» идея:
Нет! Там бессильна голова,Где сердце хочет говорить,Святую речь его в словаИ мудрецу не перелить.
Где сердце хочет говорить.Молчать там должен робко ум,Чтоб звуками не исказитьСвятых и чистых сердца дум.
Тот, кто бы захотел излитьСловами смысл его идей,Не человеком должен быть,А выше, чище и святей.
Две первые строфы — это изувеченный Тютчев. Но последняя строфа, а также образ «думы сердца», без сомнения, понравились бы Ницше, так как это «думы» его Заратустры.
Но вернемся к «Владыкину».
Откуда «Владыкин» знал о привычке Алексея уничтожать свои стихи? А слово «умственный»? Как это точно сказано о Пешкове казанского периода! И наконец, откуда мог знать «Владыкин», если он выдумал знакомство с Алешей Пешковым, о привычке его раздавать деньги налево и направо, которую он унаследовал от бабушки Акулины? Ведь в 1907 году, когда в «Босяцкой газете» вышел рассказ «Владыкина», «Детство» еще не было написано.
И еще не было воспоминаний А. А. Смирнова, сотрудника «Самарской газеты», о том, как Горький, сам нуждаясь, раздавал деньги всем нуждающимся.
Но если «Владыкин» знал Пешкова, то даже со скидкой на явную шаржированность и фельетонность представленного образа — насколько же он нелеп и странен! Такие могут интересовать девушек, но нравиться им — никогда! Такие люди их пугают, они не вмешаются в их наивное сознание.
Пешков был переростком и физически, и интеллектуально. Он ворочал многопудовые мешки с мукой, а затем читал «Афоризмы и максимы» Артура Шопенгауэра прямо здесь, на мешках. Он не мог грамотно писать до 30 лет, но он поражал своими знаниями (а главное, пониманием различных сложных областей знания) и особым литературным вкусом А. С. Деренкова, студентов университета и Духовной академии, культурнейшего нижегородского адвоката А. И. Ланина, у которого потом служил письмоводителем, В. Г. Короленко, который помог ему утвердиться в литературе.
Когда из «гадкого утенка» Пешкова родился Горький? Речь в данном случае даже не о творчестве, но о манерах, о внешнем поведении. В Самару из странствий «по Руси», если верить Смирнову, явилось пугало огородное, похожее одновременно на дьякона-расстригу и на хохла-актера. Но уже в Нижнем Новгороде в 1896 году перед нами совсем другой человек. Читаем воспоминания А. Е. Богдановича. Горькому его рекомендовал Е. Н. Чириков, писатель, тогда служащий в Минске по железнодорожному контролю, одновременно журналист. Вот Богданович приходит на угол Телячьего и Вознесенского переулков. Стоит «невзрачный одноэтажный домик, окрашенный какой-то неопределенной краской — не то желтой, не то коричневой».
Горький недавно женился на корректорше «Самарской газеты» Екатерине Волжиной. Это первая квартира молодоженов. На звонок отворяет дверь женщина средних лет, «с пытливо прищуренными глазами». Теща, мать Екатерины. Тесть умер, не дождавшись свадьбы, но успев оценить и полюбить Алексея, который ухаживал за ним. Теща проводит гостя в небольшую столовую. Выходит молодая хозяйка и приветливо приглашает его в маленькую гостиную. Всё «небольшое», «маленькое», но это уже «столовая» и «гостиная».
«— Вам придется немножко подождать: А. М. только еще встает».
Между тем время за полдень.
Между явлением чучела огородного в Самару и нижегородской идиллической сценкой прошло чуть больше года. И какая разница! Разумеется, облагораживающее влияние на «верзилу» имела умница Екатерина Павловна. Она же обучила его грамотно писать, как когда-то мать Варвара обучила читать светские книги. Он быстро все схватывал…
Но одним облагораживающим влиянием молодой и прелестной жены, недавней гимназистки, этого переворота не объяснить. В Пешкове всегда был дар актерства. Одно из самых ранних воспоминаний о нем А. И. Картиковского относится к 1882 году. Алеше 14 лет.
Я мочил, мочил, мочил,Потом начал я сушить.Я сушил, сушил, сушил,Потом начал я катать.Я катал, катал, катал,Потом начал я мочить.
<…> «Спиной ко мне, широко расставив ноги, стояла широкоплечая фигура, босиком, в черных люстриновых шароварах, в белой с крапинками рубашке без пояса. В левой руке она держала валек, заменявший скрипку, а правой рукой неистово водила по вальку скалкой».
Артист! В детстве и отрочестве он часто так актерствовал, за что ему доставалось розог от дедушки. Потом подрабатывал в ярмарочных театрах. Подбивал С. А. Вартаньянца, студента тифлисского учительского института, создать театр бродячих актеров и ходить по России.
Горький однажды написал о себе:
«Лет пятнадцати я чувствовал себя на земле очень не крепко, не стойко, все подо мною как будто покачивалось, проваливалось, и особенно смущало меня незаметно родившееся в груди чувство нерасположения к людям.
Мне хотелось быть героем, а жизнь всеми голосами своими внушала:
— Будь жуликом, это не менее интересно и более выгодно…
Искал я и жаждал какой-то особенной правды, твердой и прямой, как шпага; хотелось вооружиться ею и уверенно идти сквозь хаос скользких, жабьих слов, — сквозь противоречия поступков, мыслей и чувств.
