Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин
– Постарайтесь поменьше шевелиться, – посоветовал врач. – Вам это вредно.
Около больного осталась пожилая медсестра. Подоткнув одеяло и чуть поправив подушку, она ласково сказала:
– Молодец, парень. Василий Иванович сказал, что тебе сильно повезло, пуля ударилась о крестик и не попала в сердце. Крестик тебя спас. Да что там крестик! Господь Бог спас, отвел от тебя смерть.
Он смотрел на нее, ничего не понимая. Какой крестик, какая пуля. И вдруг страшная картина вспомнилась ему: Роман с развороченным черепом, и он сам, стреляющий себе в сердце. Значит, он все-таки остался жив. Дернувшись всем телом, почувствовал сильную боль в груди, и застонал.
– Миленький, не надо делать резких движений. Тебе уже несколько операций сделали, – запричитала медсестра. Она нажала кнопку вызова, и тут же явился Василий Иванович.
– Может, его нужно привязать? – спросила она.
– Он что, буйный? – ответил с улыбкой врач.
– Да нет. Только вот подниматься начал.
– Вот и хорошо.
– Да чего хорошего? Еще швы разойдутся.
– Не разойдутся, тетя Маша. Наши нитки – самые крепкие нитки в мире…
Медсестра присела рядом с Сашей, жалостливо гладя его руку.
– Молодой совсем парнишка, у меня внуки старше будут. Не буду я тебе уколов делать, хватит. Главное, живой. Руки-ноги целы, а мясо нарастет.
Ее слова были как музыка. Саша закрыл глаза и быстро уснул. Проснулся он ночью, вокруг тишина, а в нем снова звучала музыка. Он не открывал глаз, боясь спугнуть эту музыку – ангельскую, утешающую.
Саша выздоравливал медленно. Пуля, миновавшая его сердце, наделала немало других бед: сломала три ребра, разорвала легкое, сделала кашу из кровеносных сосудов.
Он столько потерял крови, что врачи удивлялись, как он остался жив? Как ни медленно возвращался герой к жизни, пришла пора, и его отсоединили от приборов и трубочек, к которым он был привязан двадцать четыре часа в сутки. Впервые за долгое время он помыл голову и побрился. Конечно, с помощью тети Маши. Наконец, в его «одиночку» подселили соседа. Все эти изменения он воспринимал с радостью. Хотя боли мешали лежать, вставать и ходить, но, все равно, он становился «ходячим» больным.
Впервые за всю свою недолгую жизнь молодой человек много думал, размышлял, пытаясь понять – кто спас его? Какая сила нашлась на земле, которая не захотела его смерти? Сплошная цепь случайностей: выстрел не в голову, а в грудь, пуля попадает в крестик и проходит мимо сердца, спецназ, подоспевший вовремя. А может, это и не случайность была вовсе, а промысел? Только Бог способен на такое чудо. Но где Он? Как Он может видеть нас, каждого в отдельности? Разумен человек, но способен ли он, какой бы мудростью ни обладал, быть всемогущим и вездесущим, всех любить и миловать, быть праведным, верным, благостным, терпеливым и справедливым?
Времени у Саши было много, думы одолевали его. В последнее время он много думал о религии. Религия была для него недосягаемой вершиной, и сейчас, словно путешественник, он рассматривал эту вершину издали. Ходил вокруг нее и не знал, как на нее взойти. Он был воспитан атеистом. Вся мощь пропагандистского советского аппарата вдалбливала в головы людей – «религия – опиум для народа». У него не было никогда начальных знаний и понятий о христианстве, но Саша не страдал от этого. Он просто не задумывался об этом. В советских книжках были показаны жадные, глупые попы, никогда не работающие, всегда обманывающие бедных людей. Но однажды Валерка, что жил рядом с ним, тихий мальчишка, никогда не ввязывающийся в драки, сильно удивил его. Возвращались с ночного. Раннее летнее утро, природа просыпается, начинают петь птицы. Краски меняются, приобретая насыщенные оттенки. Воздух напоен цветочными ароматами. Рассвет наполняет мир солнцем, теплом, гасит ледяные звезды.
Мальчики остановились, вдохновленные красотой мира, над которым вдруг с аэродрома, что находился в пяти километрах от деревни, поднялся самолет Ан-2. Развернувшись над головами ребят, воздушный корабль полетел по своему маршруту. Саша с завистью смотрел ему вслед, пока он не скрылся вдали.
– После школы обязательно пойду учиться на летчика, – сказал он и вопросительно посмотрел на Валерку. – Давай вместе?
– Нет, я не хочу быть летчиком, – с достоинством ответил Валерка.
– Почему? – удивился Саша.
– Не хочу, и все.
– А кем ты хочешь быть?
Валерка долго молчал, потом взял Сашу за руку и сказал:
– Я не хочу никому об этом рассказывать. Но ты же мне друг? Правда? Я не могу быть летчиком.
– Ну, не летчиком, а кем-то другим, какая разница?
Валерка смотрел на восходящее солнце и вдруг, поклонившись неведомо кому, осенил себя крестным знамением. Саша опешил. То, что его мать перед едой крестила пищу и питье, было обычным делом, незаметным. Стоя перед иконой, что висела в углу дома, она тихо шептала слова молитвы и быстро осеняла себя крестом. Но тут Валерка!
– Ты чего? В Бога, что ли, веришь?
– Верю! – он посмотрел Саше прямо в лицо.
– Но ведь Валентина Ивановна нам рассказывала про Бога. Ты слушал ее?
– Я не слушаю плохих слов о Боге. Саша, – он ухватил его за руку, – ты один у меня друг, не говори никому об этом. Я буду священнослужителем. – Он перекрестился.
От всего услышанного Саша онемел. Он видел, как Валерка быстрым решительным шагом пошел к деревне, но за ним не последовал, в удивлении остался стоять. Нагнал друга уже у околицы. Тот обернулся и, недовольно смерив друга взглядом, спросил:
– Ну, чего тебе?
– Да ничего, Валерка. Я тебя уговаривать не буду, твое дело. Но мне этого не понять.
– Чего не понять?
– Мечтать стать попом.
– Не попом, а священнослужителем. Давай не будем об этом говорить.
– Давай не будем. А скажи, как ты поверил в Бога? Может, тебя кто-то заставил?
– Заставить поверить в Бога нельзя, пойми. Человек сам должен прийти к вере. Я хочу служить Богу, а значит – и людям.
– Служить?
– Да, служить. Потому я и говорю, что хочу стать священнослужителем.
– Не пойму я тебя, Валерка, извини. Я никому не расскажу о нашем разговоре, можешь не бояться…
Тот безнадежно махнул рукой и пошел домой. Вскоре его семья уехала в небольшой городок, что стоял недалеко от областного центра. Прощаясь, Валерка назвал и причину отъезда:
– Пора быть ближе к храму.
Все это детская память запомнила и заботливо отложила на полочку, как оказалось, до времени. Неужели, это время пришло?
Сашу лечили долго. Организм, наверное по наследству от родителей, оказался крепким, выстоял. Но вышел молодой человек из госпиталей инвалидом.
Съездил на малую родину. Совсем недавно она манила к себе лесной опушкой, дорогой, бежавшей мимо кустов черемухи по проселкам, синей воды таежной речкой, льющейся прямо в небеса. Сейчас же приехал, словно на похороны. Все сжигалось и вырубалось
