Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 17. Зимние перезвоны
Фото автора. 27 мая 1989 г.
Таки Такич кончает школу…
Таки – имя отца. Так же зовут и сына. И мы называли его Таки Такич. В роду Хейзов Таки – имя традиционное. Так звали деда младшего Таки, прадеда и прапрадеда. С отцом Таки Такича мы познакомились в аэропорту Анкориджа. Сорокадвухлетний американец-аляскинец подхватил в машину дорожные наши пожитки, и восемь дней мы с Геннадием Алференко были, как у Христа за пазухой. Таки-старший в своем громадном рубленном из аляскинских сосен доме готовил по утрам завтрак, словами «Генна-адий, Васи-илий!» будил гостей по утрам, отвозил, куда требовалось, как опытный секретарь, отвечал на звонки, вечером на машине вез нас домой и, расстелив на полу карту, рассказывал об Аляске.
В семье Хейзов три человека. Все трое работают. Хозяйка дома Пэт – медсестра. Таки-старший занимается бизнесом – владеет заводом, производящим стекловолокно. (Вместе с хозяином на заводе – десять работающих.) Пять часов в сутки работает и Таки Такич, в этом году кончающий школу.
Общий доход семьи – шестьдесят тысяч долларов в год – считается нынче средним доходом в Америке. И работает Таки-младший, совмещая работу с учебой в школе, конечно, не по нужде. Благополучный дом с тремя ваннами и бассейном, четыре автомобиля (по легковому – на каждого члена семьи и еще грузовик) – детали быта красноречивые. Но каждый вечер Таки Такич ставит будильник на семь утра. И лишь в двенадцать ночи он гасит лампу в своей комнате на втором этаже дома. Стекловолоконое дело Таки-старшего налажено, и он на неделю совершенно от него отключился, с не показным удовольствием оказывая гостеприимство двум москвичам. Жена его, Пэт, тихо уходила утром на свою медицинскую службу. Но вечером мы все сидели за чаем, засыпая друг друга вопросами. И лишь с Таки Такичем поговорить не удавалось никак. «Весь в делах», – улыбался отец.
Таки и Таки Такич.
И вот воскресенье перед отлетом. Таки Такича мы увидели утром со щеткой для уборки двора. И после завтрака, не выпустив из-за стола, одолели расспросами: что заставляет его работать? Не трудно ли совмещенье работы и школы? Может быть. Страдает учеба из-за работы или работа неполноценна? Таки-младший, улыбаясь, рассказывал. Таки-старший слушал сына, подперев рукой щеку, с вниманием учителя, наблюдающего способного ученика.
Тут от Аляски и от семьи Хейзов я чуть отвлекусь и вспомню наше с Борисом Стрельниковым путешествие по Соединенным Штатам в 1972 году. Тогда нас тоже интересовала «генетическая страсть американцев к труду». Мы об этом писали. Я заглянул в книгу и нашел в ней страницу, особо полезную для прочтенья сегодня, когда мы ищем ответы на вопросы, как жить, как воспитывать наших детей, в чем фундамент человеческого благополучия? Страничка эта поможет нам лучше понять и Таки Такичей, которых вы видите на этом снимке, – отца и сына.
Итак, 1972 год… Мы назвали себя и он назвал: «Дэвис Пейпер…» Знакомство это случилось в штате Виргиния вблизи местечка Аркола, на зеленом травяном поле, около самолета. Тут стояло десятка два полосатых машин для обработки полей. Из одного выпрыгнул мальчишка. Самолет стоял почти у дороги, и мы подошли. Дэвис Пейпер пил кока-колу, опершись спиной о крыло, и отвечал на вопросы.
– В самом деле можешь летать?
– Могу. Но у меня нет еще прав…
Подошел отец Дэвиса, механик Уильям Пейпер, и подтвердил. Мальчик летает, правда, пока под контролем отца. Но в шестнадцать лет получит права…
Дэвису Пейперу тринадцать лет. Мы залюбовались веснушчатым, огненно-рыжим и очень застенчивым летчиком. И по дороге не раз его вспоминали. В шестнадцать лет мальчишка один, без наставников, может поднять самолет. Американцы считают: в шестнадцать лет человеку можно это доверить. И дело не только в том, что в век больших скоростей человека к ним приучают с раннего возраста. Дэвис Пейпер – пример того, как рано американцы «бросают ребенка в воду»: плавай! учись плавать!
Образно говоря, начинается это с пеленок – большинство американских матерей грудью детей не кормят. Младенец рано становится на пищевое довольствие фабричного производства: витамины, порошки, соки. И по мере того, как малыш становится на ноги, его приучают к реальностям бытия. В семью и школу мы не заглядывали. Но телевизор (а он в Америке «главная нянька») все время внушает: обгони, ударь первым, возьми свое, не упускай шанса, улыбайся, все позволено сильным. Окружающая ребенка жизнь подтверждает: действовать надо именно так.
В этой суровой «тренерской школе» не все приемлемо, но очень важен параграф: «Умей трудиться, люби трудиться!» С детского возраста американцу внушают: любой труд почетен, любой труд поощряется. Проезжая по сельским районам Америки, мы видели ребятишек десяти – двенадцати лет за рулем трактора. Отец-фермер доверяет сыну весь арсенал техники. Мы видели маленьких продавцов газет. Подростки прогуливали собак, мыли автомобили, подметали улицы, нянчили ребятишек, мыли посуду в кафе. Это работа. В семье любого достатка будут радоваться, если сын или дочь находят время между школой и отдыхом для заработка. В Америке есть бедняки, например, сезонные сельскохозяйственные рабочие, у которых дети помогают родителям добывать кусок хлеба. В семье состоятельной получку сына родители ему и оставят. Будут радоваться, если сын вложил свой маленький капитал в «достойное дело».
Американец даже очень большого достатка обязательно заставит дочь или сына рано изведать, как добывается хлеб. В маленьком городке Пенсильвании нашу машину заправляла и чистила миловидная девушка. Разговорились. Оказалось: дочь большого чиновника банка и владельца пяти мотелей. В день четыре часа работает для частичной оплаты обучения в университете. Папа у девочки скряга? Нет. Три тысячи долларов в год от хорошей краюхи доходов для папы – мелочь. Но он дает дочери только половину необходимой суммы. Остальное добудь сама. В американских вузах детей рабочих и фермеров очень немного. Как правило, учатся дети богатых людей и людей «среднего класса» – ученых, торговцев, чиновников, адвокатов. И почти всегда родители обязывают студента нести заботу по оплате учения.
Заходит речь об отдыхе летом, о поездке куда-нибудь.
– Ну что же, это неплохо, – скажет отец, – а деньги? Ты думал об этом?
– С месяц я хочу поработать на мойке машин, там, кажется, нужен сейчас человек.
– Зачем на мойке, давай в контору ко мне. Я заплачу не хуже.
– О’кей…
Диалог этот условный. Но он для Америки характерен. Каникулы летом многие школьники и студенты совмещают с работой в пансионатах, на пляжах, в кафе, национальных парках. Одному из нас в придорожном кафе подавала еду дочь губернатора штата Северная Дакота. Никто не удивится, увидев в такой же роли дочь сенатора, конгрессмена. Так «учат плавать».
Вернемся теперь к Таки Такичу. Ему восемнадцать. Он уже приводит в дом девушку. (Накануне нашего вылета из Анкориджа она постучалась поздно вечером, вся в слезах – на шоссе сбила автомобилем лося. Таки-младший, утешив подругу, поехал с отцом на шоссе разделывать лося.)
«Мы трудимся вместе уже лет тринадцать, – говорит Таки-старший. – Когда я валил сосны для этого дома, сын мог за работой лишь наблюдать. А когда я бревна для сруба тесал, он таскал щепки. Это были уже трудовые шаги».
Дом строили долго, потому что Таки-старший предпочитал все делать своими руками. И Таки-младший рос вместе с домом, перенимая от отца множество навыков – плотник, столяр, каменщик, кровельщик, водопроводчик, электрик. И с малых лет – независимость: самому приготовить завтрак, постирать, зашить, сделать уборку в доме, привести двор в порядок. А в одиннадцатом классе Таки Такичу перестал нравиться его недорогой «Форд», стал он заглядываться на спортивный автомобиль. «Ну что же, – сказал отец, – я помогу, но главную часть денег заработай сам». И Таки Такич нанялся официантом в городской ресторан. Его день стал распределяться так. В семь – подъем. С девяти до четырнадцати часов – занятия в школе. Потом три часа – поездка домой, обед, отдых, приготовление уроков. В семнадцать часов надо быть уже в зале «Постоялого двора» с полагающейся официанту улыбкой. Пять часов работы до десяти вечера. Отдых и удовольствия – до двенадцати ночи. Воскресная работа в ресторане – восемь часов. Оплата – 6 долларов в час.
Предвидя вопрос наш о качестве учебы, Таки-старший принес что-то вроде нашего школьного аттестата. Бумага выдается на руки после десятого класса. У младшего Таки по всем предметам были «А» или «Б», что соответствует нашим пятерке и четверке. «Понимаете, работу мы с матерью разрешили сыну как поощрение за успехи в учебе. Если бы у него были «С» или, не дай бог, «Д» – ни о какой работе не могло бы быть речи».
– Трудно ли было?
– Да, – сознается Таки Такич, – первый год было трудно. Сейчас нет.
