Иосиф Недава - Взошедшие на эшафот. Очерк жизни, борьбы и смерти двенадцати взошедших на эшафот борцов подполья «Эцель» и «Лехи»

Командование ЭЦеЛ, политическим принципом которого было непринятие ультиматумов, не испугалось, разумеется, и на этот раз. Кто-то должен был отступить, и этим кем-то оказался «сам» генерал-антисемит Баркер. Вечером того же дня радио «Кол Иерушалаим» сообщило о том, что исполнение приговора над Довом Грунером откладывается, до рассмотрения его обжалования королевским советом в Лондоне. Это была ложь, Дов не посылал никакого обжалования, но английские власти должны были найти какое-то объяснение своей уступке — нельзя же было рисковать престижем: что скажут и сделают в других частях Британской Империи?

Только по истечении ультиматума англичан и Сохнута и в ответ на отсрочку исполнения приговора на неопределенный срок ЭЦеЛ освободил заложников. Этот шаг создал благоприятную психологическую обстановку для окончательной отмены смертного приговора.

Из своей тюремной камеры Дов Грунер пишет письмо командиру «Иргун Цваи Леуми» Менахему Бегину.

«Командир.

Я благодарю Вас от всего сердца за моральную поддержку, которую Вы мне оказали в эти роковые дни. Вы можете быть уверены, что что бы ни случилось, я буду помнить наше учение, учение о „величии, благородстве и твердости“, и не уроню достоинства еврейского борца. Разумеется, я хочу жить. Кто этого не хочет? Но если я сожалею о том, что жизнь кончена, то лишь потому, что я слишком мало сделал.

У еврейства много путей. Один — путь „еврейчиков“ — путь отказа от традиций и национализма, т. е. путь самоубийства Еврейского Народа. Другой — путь слепой веры в переговоры, как будто существование народа подобно торговой сделке. Путь, полный уступок и отказов, который ведет назад в рабство. Мы должны всегда помнить, что и в Варшавском гетто было 300.000 евреев. Единственно правильный путь — это путь ЭЦеЛ, который не отрицает политических усилий, разумеется, без уступки пяди нашей страны, ибо она наша целиком; но если эти усилия не приносят желаемых результатов, готов любыми средствами бороться за нашу страну и свободу, которые одни и являются залогом существования нашего народа. Упорство и готовность к борьбе — вот наш путь — даже если он иногда и ведет на эшафот, ибо только кровью можно освободить страну.

Я пишу эти строки за 48 часов перед казнью — в эти часы не лгут. Я клянусь, что если бы мне был предоставлен выбор начать все сначала, я снова пошел бы тем же путем, не считаясь с возможными последствиями.

Ваш верный солдат Дов».

На этот раз дело Грунера нарушило спокойствие не только в Палестине, но и в столицах Европы и Америки — и прежде всего в Лондоне. В столице Англии усиливались требования уйти из Палестины пока не поздно. Похищение Колинса и судьи Виндхама повергло в ужас английские власти в Палестине. Семьи чиновников гражданской администрации были отправлены в Англию, а сами чиновники были поселены в специальных «районах безопасности», обнесенных рядами колючей проволоки. Это было предвестие ухода англичан, наступившего через год.

Министр колоний Криц-Джонс заявил в английском парламенте: «Я предупреждаю евреев Палестины и всех тех, кто смирился с такой жестокостью (похищение заложников), что последнее развитие событий неизбежно приведет к введению строгого военного режима во всей стране — со всеми вытекающими последствиями».

Эта очередная угроза, к которым уже привыкла даже сама Англия, была явным проявлением бессилия. По требованию оппозиции во главе с Черчиллем 31 января в парламенте состоялись прения по вопросу «Еврейский террор», центральной темой которых было дело Грунера.

В своей речи Черчилль обвинил английское правительство в слабости, в уступках угрозам террористов, в нарушении законов. Черчилль подчеркнул, что Дов Грунер не обжаловал приговора, что его заставили подписать обжалование — заставило давление со стороны Еврейского Агентства. Сообщив, что Дов уже отменил свою подпись под обжалованием, лидер оппозиции требовал приведения приговора в исполнение.

Мужество Дова Грунера вызывало симпатии даже у враждебной английской прессы. В лондонской газете «Дейли экспресс», принадлежавшей ближайшему другу Уинстона Черчилля лорду Бивербруку, появилась статья Пауля Холта «Рядовой», посвященная Дову Грунеру. Холт писал:

«Грунер хочет умереть. Люди, принимающие такое решение, получают тем самым страшное оружие, способное спасти или уничтожить мир. Он отказывается обжаловать смертный приговор перед Королевским Советом, ибо не признает законности британской оккупации. Своей смертью он хочет доказать жестокость английских оккупантов. Евреи будут с гордостью повторять его имя. Прежде, чем Грунер умрет, Британия вынуждена будет сообщить евреям дату своего ухода из Палестины».

Среди потока протестов, статей и воззваний спокойным и непреклонным оставался Дов Грунер. Ничто и никто не могли поколебать его в решимости не просить милости оккупанта. Представители различных кругов еврейства Палестины, всех его слоев, бомбардировали английские власти просьбами о помиловании Дова. Организация еврейских солдат США — ветеранов Второй мировой войны — обращаются с такой же просьбой к английскому правительству. Подобные же телеграммы поступают от различных организаций и общественных деятелей. За просьбой о помощи обращаются также и к французскому правительству. Газеты используют каждую возможность смягчить Верховного Комиссара или уговорить Дова подписать просьбу о помиловании. У Стены Плача происходят молебны о спасении пленного еврейского бойца.

До 10 февраля Дов был один в камере смертников. С этого дня к нему присоединяются еще трое — участники «ночи розог» — Иехиель Дрезнер, Элиезер Кашани и Мордехай Элкахи. Теперь они сидят по двое в каждой камере. Грунер и Дрезнер в одной, Кашани и Элкахи в камере напротив. Через решетчатые двери они видят друг друга днем и ночью (электричество в камере смертников не выключается), их сближают общая участь и идеалы. Судьба четверых зависит от исхода борьбы, развернувшейся вокруг приговоров, и прежде всего от того, подаст ли Дов прошение о помиловании.

Дело «ночи наказания розгами» началось арестом двух бойцов ЭЦеЛ Беньямина Кимхи и Иеуды Каца после нападения на «Оттоманский банк» в Яффо. Оба были приговорены к заключению и, согласно обычаю по отношению к малолетним арестованным, — к наказанию розгами.

Выпущенная Иргуном листовка — на иврит и английском — гласила:

«Предупреждение!

Еврейский солдат, попавший в плен к врагу, „приговорен судом“ английской оккупационной армии к порке розгами.