Мария Давыдова - Джакомо Мейербер. Его жизнь и музыкальная деятельность

Через два года Мейербер знал не хуже самого учителя все правила контрапункта и фуги. В это же время Фоглер, закрыв свою школу, предпринял со своими учениками путешествие по главным городам Германии. Этим завершается школьное образование Мейербера. Со школьной скамьи он переносит свое творчество на эстраду; критика учителя сменяется критикой публики; он вступает на путь, усыпанный лаврами, среди которых скрыто немало колючих терний.

Глава II. Юношеские произведения

Юношеские произведения. – Кантата «Бог и природа». – «Клятва Иевфая». – «Алимелек». – Концерты Мейербера. – Встреча с Бетховеном. – Причина неуспеха его первых опер. – Совет Сальери. – Первое посещение Парижа.

Преодолев все трудности контрапункта и фуги, посвященный во все таинства искусства композиции, молодой Мейербер не замедлил применить к делу свои блестящие познания. Уже с первых шагов он обнаружил серьезное направление своего творчества, свою любовь к звуковым массам, к сюжетам, исполненным драматизма. Оперы были любимым родом его творчества, и хотя характеру последнего суждено было в будущем не только измениться, но совершенно переродиться, тем не менее опера осталась той сферой, в которой гений Мейербера проявлялся с наибольшей силой и яркостью. Первой попыткой его на этом поприще была опера «Процесс», написанная еще в школе совместно с другими учениками Фоглера. Первенцем молодой музы Мейербера стала кантата «Бог и природа», написанная в 1811 году в короткий срок, с 15 марта по 22 апреля. Содержание ее состоит в восхвалении Бога и выражении Ему благодарности за создание вселенной. Эта кантата, выдержанная в самом строгом стиле, демонстрирующая необыкновенное, мастерское владение формой и разнородными приемами письма, могла бы служить ярким опровержением мнения тех противников Мейербера, которые отрицали серьезное направление его творчества и приписывали ему лишь одну погоню за внешними эффектами. К сожалению, это произведение не известно публике; оно не напечатано, и единственный экземпляр его Мейербер тщательно прятал от посторонних глаз, показывая его только ближайшим друзьям, в преданности которых он был уверен. Узкие рамки строжайшей формы, в которые Мейербер заключил свой молодой гений в этой кантате, стеснили свободу его творчества, поэтому мелодии ее сухи, неоригинальны и бледны; в них не видно тех смелых штрихов, тех ярких красок, которыми блещут последующие произведения этого великого художника. Но уже и здесь обнаруживается его необыкновенная способность к драматической характеристике, к музыкальной иллюстрации драматических положений. «Появление света, постепенное зарождение жизни в природе, нежную гармонию цветов, вообще всю поэзию природы он передал особенно удачно. Величаво-торжественно бушуют могучие волны моря и раздаются грозные удары грома в его музыке. Очень ярко также передана сцена воскресения мертвых».

Эта кантата была исполнена с большим успехом в Дармштадте и доставила своему автору почетное звание придворного композитора этого герцогства.

Следующими его произведениями были многочисленные мелкие вещи, преимущественно религиозного содержания. Также строго выдержанные по форме, они очень похожи по стилю на кантату и носят чисто немецкий характер, которым отмечены все юношеские произведения Мейербера вплоть до поездки его в Италию. Особенно удачными вышли «Семь религиозных песен» на слова Клопштока. Простые, но прочувствованные, «проникнутые глубокой религиозной поэзией, эти песни принадлежат к лучшим произведениям этого рода». В школе аббата Фоглера Мейерберу приходилось упражняться преимущественно на церковной музыке, поэтому весьма естественно, что он достиг наибольшего мастерства в этом роде творчества и что его первые произведения почти исключительно носят религиозный характер. Так, он вскоре написал на библейский сюжет возбудившую необыкновенный восторг товарищей его по школе оперу «Клятва Иевфая». Она была исполнена в Мюнхене, но, против ожидания автора и его друзей, не имела успеха, причина чего кроется не только в бедности мелодий и в сухости форм, но также в неумело составленном либретто. Мейербер сам руководил последними репетициями и управлял оркестром во время представления, роли были поручены лучшим исполнителям, но ничто не спасло этой оперы от ее горькой участи.

Тем не менее, несмотря на холодное отношение к ней публики, многие музыканты отозвались с большой похвалой о ее серьезном направлении, тщательной обработке и тонкой инструментовке. Опера эта больше не повторялась, и в довершение неудачи ее единственная партитура сгорела во время пожара в театре.

Огорченный и озадаченный холодным приемом публики, Мейербер сначала не мог понять настоящей причины его, приписывая вину дурно составленному либретто и неудачному выбору сюжета. Он решил попытать счастья, положив в основу оперы более простое содержание, стал искать хорошего либреттиста и наконец нашел его в лице Вольбрюка, который написал ему текст к комической опере «Алимелек, или Два калифа». Содержанием послужила одна из бесподобных сказок «Тысячи и одной ночи»; либретто, составленное умелой, талантливой рукой, изобиловало разнообразием положений, блистало остроумием и представляло самый благодарный материал для композитора. Но Мейербер сделал большую ошибку, взявшись за комическую оперу: его гению, склонному к глубокому психологическому анализу, к потрясающему драматизму, был совершенно чужд комический элемент, поэтому данная опера принадлежит к его наиболее неудачным произведениям.

Благодаря стараниям друга его Вебера эта опера была поставлена в Штутгардте, но прошла без всякого успеха. Тем не менее ее дали еще раз в Вене, где она также не понравилась. Мейербер, присутствовавший на обоих представлениях, был грустным свидетелем фиаско своего детища. В первый день своего приезда в Вену он попал на концерт знаменитого пианиста Гуммеля, который произвел своей замечательной игрой потрясающее впечатление на восприимчивую душу юноши. Мейербер сам выступал не раз в концертах и считался с самого детства одним из лучших пианистов своего времени; но, прослушав Гуммеля, он ощутил все пробелы своей техники, недочеты своего искусства и понял, что не может соперничать с ним. Это задело за живое самолюбивого юношу, он не хотел уступить первенства своему сопернику и решил достигнуть еще большего совершенства. С замечательной выдержкой и упорством, которые были отличительными свойствами его природы, Мейербер засел за фортепиано и только после десятимесячных самых усиленных и добросовестных упражнений решился выступить опять перед публикой. Этот продолжительный искус принес блестящие результаты: Мейербер восторжествовал над соперником. В течение этого времени Мейербер сочинил множество пьес для фортепиано, которые в его художественном исполнении производили неотразимое впечатление и вызывали бурю восторгов у слушателей. К сожалению, Мейербер не хотел их печатать из странной боязни, что другие пианисты воспользуются его новыми музыкальными мыслями. Впоследствии, когда его композиторская деятельность отвлекла его от инструмента, он позабыл эти произведения, которые даже не были им записаны, и таким образом они навеки потеряны для публики.