Алексей Смирнов - Козьма Прутков
ТРЕМ ДАМАМ,
представившим меня М. И. Корсаковой, к которой явился я с апельсином
Одной из трех богинь Парис, Приамов сын,Дал яблоко — и тем их вместе перессорил.Я, чтоб никто из вас не спорил,Принес с собою апельсин,И в избежание меж вами шуму-громуДаю с почтением его хозяйке дома.
Еще пример прелестной гривуазности старых русских аристократов. Неёлов был приглашен на именины к Юлии Мещерской, невесте князя Льва Гагарина, и вручая ей цветок (может быть, розу), произнес:
— Вот ваша копия — ее в саду сорвал,А щастливый Леон возьмет оригинал.
Он умел легко парировать женскую критику в свой адрес.
СТАРОЙ ДЕВИЦЕ ПОПОВОЙ,
которая выговаривала мне, что не вспомнил дня ее рождения 24 декабря
Прости меня, забыл, любезная Попова,Что прежде родилась ты Рождества Христова.
Завершая наше знакомство с Неёловым, приведем два высказывания поэта о себе:
ПОД ДАГЕРРОТИПНЫЙ ПОРТРЕТ С. НЕЁЛОВА,
СНЯТЫЙ 1844 ГОДА
На жизненном своем путиИскал он только два предмета:Души спокойствие найтиИ независимость поэта.Чинов, крестов не добивался,Не гнулся у вельмож дугойИ до преклонных лет осталсяОн барин сам себе — и никому слугой.
С. Н<ЕЁЛОВА> ИСТОРИЯ И ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Я семь Андреевских в родстве своем имел,И всякий был из них правителем начальства.Чрез них, как и другой, я мог бы быть в чинах, В крестах, В местах, Но не хотел Из моего оригинальства.Я независимость раненько полюбил И не служил, К тому же я в душе поэт, Всегда свободой восхищался, И до семидесяти летКорнетом гвардии, не сетуя, остался.
«Загадочная» первая строка «Я семь Андреевских в родстве своем имел…» означает, очевидно, что родственниками Неёлова были семь андреевских кавалеров — лиц, отмеченных орденом Андрея Первозванного, высшей государственной наградой России. Посмотрите, при каком родстве Неёлов отказался от военной карьеры:
«1. Фельдмаршал гр. З. Г. Чернышев {мои двоюрод. деды}
2. Адмирал гр. И. Г. Чернышев
3. Фельдмаршал гр. И. П. Салтыков {мои двоюрод. дяди}
4. Генерал-аншеф кн. С. Ф. Голицын
5. Генерал от кавал. кн. Д. В. Голицын {мой внучат, брат}
6. Адмирал кн. А. С. Меншиков (морской министр. — А. С.), брат первой моей жены
7. Граф П. Д. Киселев, брат второй моей жены»[17].
Иван Мятлев
Продолжателем дела Неёлова стал поэт Иван Петрович Мятлев (1796–1844). Они были близки и по положению в московском обществе, и по экспромтной легкости стиха. Последнее, впрочем, как мы уже могли убедиться, вообще составляло характерную особенность русского дворянства той поры. Оно было так воспитано и так образовано, что человек, ни разу прежде не бравшийся за перо, в случае необходимости мог свободно сочинить рифмованную остроту, стишок в альбом или дружеское послание. Но в самой тогдашней культурной среде выделялись, что называется, записные поэты-острословы — те, для которых стихотворная рефлексия сделалась способом существования. К таковым относился Неёлов. Таким был Мятлев.
Семнадцати лет корнетом Белорусского гусарского полка он участвовал в войне с Наполеоном, а после войны уволился из армии, не прослужив, кажется, и трех лет. (Заметим, что позже и Козьма Прутков будет зачислен «в гусары», но, правда, «только для мундира», и прослужит менее трех лет.) Затем Мятлев поступил на службу в канцелярию министра финансов (а Прутков — в Пробирную Палатку, подчинявшуюся Министерству финансов). Работой Мятлев обременен не был, тогда как состоянием владел громадным. Продав одно из своих имений (Знаменское, под Петергофом) императору Николаю Павловичу, он вышел в отставку и несколько лет путешествовал по Европе, наслаждаясь искусством и красотами Германии, Швейцарии, Италии.
Уже до этого путешествия он был известен как автор стихотворных экспромтов. М. Ю. Лермонтов записал в альбом дочери историка Н. Н. Карамзина Софьи Николаевны такие стихи:
Любил и я в былые годы,В невинности души моей,И бури шумные природы,И бури тайные страстей.
Но красоты их безобразнойЯ скоро таинство постиг,И мне наскучил их несвязныйИ оглушающий язык.
Люблю я больше год от году,Желаньям мирным дав простор,Поутру ясную погоду,Под вечер тихий разговор,
Люблю я парадоксы ваши,И ха-ха-ха, и хи-хи-хи,Смирновой штучку, фарсу СашиИ Ишки Мятлева стихи…[18]
По возвращении из-за границы «Ишка Мятлев» «разразился» необъятной юмористической поэмой «Сентенции и замечания госпожи Курдюковой за границею, дан л’этранже»[19], вложив в уста некой помещицы Курдюковой свои европейские впечатления. Поэма написана макароническим стихом, то есть смесью русского с французским или, что называется, «французского с нижегородским».
Берег весь кипит народомПеред нашим пароходом:Де мамзель[20], де кавалье[21],Де попы, де офисье[22],Де коляски, де кареты,Де старушки, де кадеты,Одним словом, всякий сброд.Задымился пароход.Поэма имела успех.
Издатель и редактор «Современника» Петр Александрович Плетнев рассказывал: «Возвратясь из университета перед обедом домой, я нашел Мятлева карточку и его стихи. Он прославился у нас Курдюковой. Эта героиня, русская помещица, путешествует по Европе, рассказывает карикатурно обо всем, что видит, и мешает… русские фразы с французскими. Местами смешно уморительно. Мятлев читает ее всем наизусть по нескольку тысяч стихов. Он даже добрался до чтения государю, который много смеялся. <…> [Мятлев] водил меня к старушке, своей матери, урожденной Салтыковой. Дом их самый аристократический и наполнен картинами, статуями и разными редкостями Италии…»[23]
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});