Евгений Кобелев - Хо Ши Мин

А императора вместе с его свитой под стражей привезли в Хюэ и, заковав в кандалы, отправили в далекую западную страну Францию, откуда пришли тэи. Ему было тогда всего семнадцать лет, но его полное достоинства и самообладания поведение поразило даже врагов. Он не склонил головы перед своими мучителями, смело глядел им прямо в глаза. Так, с гордо поднятой головой и бесконечной печалью во взоре, он и покинул родную землю.

Рассказчик, пожилой мужчина с остроконечной бородкой, поправил чадящий фитилек коптилки и глянул на своего двенадцатилетнего сына, который безмолвно слушал его, широко раскрыв глаза. С двумя забавными пучками волос на бритой голове — таков местный обычай, — в черной домотканой курточке с застежкой на боку, мальчик, которого звали Нгуен Тат Тхань, едва сдерживал рыдания, по худым его щекам катились слезы.

— Отец, а где же были наши герои, почему тэи так легко победили нас?

— Нет, сынок, чтобы покорить нашу страну, тэям понадобилось почти тридцать лет. Да и сейчас костер сопротивления еще не затух.

Нгуен Тат Тхань любил вечерние беседы в родном доме, когда за окном темным-темно, как бывает только в тропиках, а в комнате горит коптилка, и можно слушать бесконечные рассказы отца о далеких и близких временах. Его отец Нгуен Шинь Шак слыл самым ученым человеком в деревне. Он получил классическое конфуцианское образование, знает наизусть «Четверокнижие» и «Пятикнижие» — канонические книги древнего конфуцианского учения. Недавно он ездил в столицу на конкурсные экзамены и вернулся оттуда с «веткой коричного дерева в руках» — так в старину говорили о тех, кто успешно выдерживал крайне строгий отбор соискателей высших монарших почестей. Книжнику из деревни Кимлиен указом императора было присвоено звание фобанга — вторая по значению ученая степень.

Это событие многое изменило в семье Тханя. В старом Вьетнаме у человека, как правило, было несколько имен. Первое, или молочное, имя ребенок получал при рождении, и оно сохранялось за ним до школьного возраста. Когда же ребенок поступал в школу, глава семьи давал ему официальное, или «книжное», имя. При рождении Тханя нарекли Нгуен Шинь Кунгом. Добившись успеха на конкурсных экзаменах, Нгуен Шинь Шак по возвращении домой первым делом дал новое имя младшему своему сыну, который уже достиг школьного возраста. Он назвал его именем, которое отвечало переживаемому им в те минуты победному чувству: Нгуен Тат Тхань, что можно перевести как Нгуен-Триумфатор.

В колониально-феодальном Вьетнаме звание фобанга автоматически давало право занять важный чиновничий пост в центральном административном аппарате. Сразу же после завершения конкурсных экзаменов Нгуен Шинь Шаку предложили хорошую должность в императорской столице. Однако отец Тханя отказался от лестного предложения. Патриотически настроенные юноши в округе не раз вспоминали его слова, ставшие крылатыми, которыми он объяснил друзьям свой отказ от должности: «Чиновники — это рабы среди рабов и даже в еще большей степени рабы».

Только через восемь лет, когда в семье возникли материальные затруднения, он принял назначение на должность начальника уезда в провинции Биньдинь в Кохинхине. Однако деятельность его на этом посту шла вразрез с требованиями властей: должников он не наказывал, жалобщиков заставлял мириться, несправедливо заключенных в тюрьму выпускал на свободу. И уже через несколько месяцев приказом губернатора он был смещен с должности.

Нгуен Шинь Шак принадлежал к своеобразной социальной группе во вьетнамской деревне той поры — феодальному ученому сословию. Представителей этой группы принято по традиции называть конфуцианцами, так как или были последователями учения Конфуция — Мэньцзы, которое проникло во Вьетнам из Китая и с XV века стало официальной религией и идеологией вьетнамских феодальных династий. Однако название это не совсем верно, так как на вьетнамской почве, считают современные вьетнамские историки, конфуцианское учение подверглось сильному воздействию местных национально-патриотических традиций и идеалов и приобрело совершенно несвойственные ему изначально прогрессивные черты.

Так, если китайские завоеватели и их вьетнамские коллаборационисты стремились к утверждению наиболее реакционных черт конфуцианства — преклонения перед властью, консерватизма, догматизма, схоластических форм просвещения, то патриотически настроенные и прогрессивно мыслящие представители вьетнамской феодальной интеллигенции делали упор на имевшиеся в нем рациональные, позитивные по тем временам элементы. Более того, они шли еще дальше, приспосабливая конфуцианство к нуждам национально-освободительной борьбы вьетнамского народа, преобразовывая его в национально-патриотическое по духу, зачастую даже антимонархическое учение. Вот почему во Вьетнаме исторически сложилось такое положение, что ученые-конфуцианцы становились нередко национальными героями, вождями освободительных войн, руководителями или участниками крестьянских восстаний.

Одна из доминирующих заповедей в конфуцианских канонах — это «чжун» — верность. Согласно Конфуцию подданные должны соблюдать безоговорочную верность своему императору. Вьетнамский же «чунг» — верность — всегда оговаривался рядом условий, главное из них — отношение императора к родине. Если император патриот, то «чунг куан» — «верность императору» — согласно вьетнамской традиции сливается с «ай куок» — любовью к родине. Если же император капитулирует перед врагом, предает родину, то происходит разрыв между понятиями «чунг куан» и «ай куок», и тогда верность императору уже не является обязательной для его подданных.

Особенно наглядно проявился специфический характер вьетнамского конфуцианства с приходом французских колонизаторов. Конфуцианцы, эти аристократы духа, были главной опорой вьетнамской монархии, пока она находилась во главе Сопротивления. И они же в основной своей массе решительно стали в оппозицию к императорской династии Нгуенов, когда та после поражения движения «кан выонг» пошла в услужение к завоевателям. В противоположность христианству, с которым мысленно связывали колонизаторов, насильственно насаждавших учение Христа на вьетнамской земле, конфуцианство воспринималось в эти годы как символ всего исконно вьетнамского.

Нгуен Шинь Шак был верным сторонником конфуцианской патриотической партии. Патриотические идеалы этой партии Нгуен Шинь Шак стремился привить и своим детям. Именно благодаря благотворному влиянию отца Тхань, хотя он, так же как и его сверстники, штудировал канонические книги конфуцианства, воспринял в конечном счете несколько иную систему идейно-политических взглядов, которую условно можно назвать своеобразной разновидностью конфуцианского учения, процеженного сквозь сито вьетнамского патриотизма.