Алексей Грачев - Джулия Робертс. Красотка с характером

Уже после рождения Лизы Уолтеру и Бетти пришлось задуматься о своем незавидном финансовом положении. Они жили явно не по средствам. Почти каждый вечер многочисленные друзья Робертсов собирались у них дома. После ужина начинались долгие разговоры об искусстве, пение песен, розыгрыши. Потом гости благодарили хозяев за гостеприимство и исчезали, а детям требовались помимо сказок элементарные подгузники. Открытый родителями магазинчик «Актер и писатель» дохода не приносил, так как его клиентами были люди очень похожие на Робертсов — безработные актеры, литераторы, драматурги, перебивающиеся случайными заработками. Так что хозяевам удавалось лишь с трудом выплачивать аренду. Кроме пустых разговоров о театре и кино по вечерам с такими же фанатичными коллегами в их жизни ничего не менялось. Спустя два года Робертсы вообще обанкротились. Бывшие приятели предпочитали теперь обходить их дом стороной. Уолтер предлагал супруге перебраться в другой город, но она была категорически против.

Тучи над семьей Робертсов все сгущались. Родителям с каждым годом все труднее было прокормить большую семью. Они думали только о том, как подработать и на собственных детей времени у них оставалось совсем немного.

Помнит Джулия и сегодня, как родители метались в поисках средств к существованию. Забрав малышку Джулию с собой, они разъезжали по всей Атланте и прямо с кузова грузовика, как со сцены, выступали с театральными номерами. Частенько девочка засыпала, убаюканная монологами шекспировских персонажей. Однако денег семейству не хватало даже на еду. Порой все меню составляли сандвичи с арахисовым маслом.

Наконец, ее предки поняли, что так жить больше нельзя, ибо увлечение театром не приносило никакого дохода. Бетти требовала, чтобы муж придумал что-нибудь стоящее, чтобы обеспечить семью. В конце концов она устроилась работать секретаршей, а отец пошел торговать пылесосами. Для них, людей искусства, такой поворот в жизни был настоящей трагедией. Не удивительно, постепенно в семье все учащались и учащались распри — родители или неделями не разговаривали, или же начинали кричать друг на друга. Словом, любовь ушла вместе с мечтами о театре. Работа ни того, ни другого не приносила должных доходов. Бетти начала разгонять тоску алкоголем, сокрушаясь о несовершенстве и несправедливости мира. Обычно вечерами, лежа на диване с бутылкой пива, она причитала, умоляя, чтобы Уолтер (если он, конечно, не тряпка, а мужчина!) нашел какой-нибудь выход из создавшейся ситуации. А тот не нашел ничего лучшего, как начать продавать все, что имело хоть какую-то ценность. Из дома стали пропадать вещи, украшения, посуда. Бетти однажды поняла, что скоро эта участь уготовлена и ее подвенечному платью, с которым 15 лет тому назад у нее было связано столько светлых надежд, и приняла решение сжечь его.

В то утро Джулия проснулась от едкого запаха гари, наполнившего их дом. Четырехлетняя девочка в ночной сорочке через пустые комнаты выбежала на задний двор. Остановившись на крыльце, она сквозь пелену дыма увидела нетрезвую мать, которая рвала на куски свадебное платье и бросала их в костер. Языки пламени уже лизали первые ступеньки. Девочка испуганно заплакала, а Бетти не обращая на ребенка внимания, продолжала бросать обрывки ткани в огонь и кричала: «Не отдам я тебе его! Ни за что, пусть лучше сгорит к чертовой матери!»

Вернувшись после работы, Уолтер застал свою супругу, еле стоявшую на ногах, около огромного костра. Кругом толпились любопытные соседи. Когда же он потребовал прекратить балаган и не позорить семью, она продолжала кричать, что он лишил ее молодости, друзей, достатка. Вечером мать отвезли в больницу, а через неделю, когда она вернулась домой, было принято решение — развестись. Джулии и Лизе было сказано, что отец и Эрик будут жить отдельно, чтобы заработать деньги для семьи.

Таким образом, в 1971 году Бетти и Уолтер расстались навсегда. Эрику исполнилось в то время 14 лет, а Лизе и Джулии соответственно — 6 и 4 года. Девочки остались с матерью в Смирне, а Эрик с отцом переехали жить в Атланту.

Бетти устроилась работать в церковь, но продолжала жить, как и прежде, иллюзиями и потихоньку спивалась, не желая признать и смириться, что ее брак оказался неудачным. Тем не менее, по выходным дням она давала театральные представления для своих девочек, рассказывая о принце и принцессе… которые, полюбив друг друга, жили долго и счастливо… Джулия между тем все ждала и ждала отца, который, по словам матери, вскоре должен был забрать их к себе: «Папа и Эрик строят для нас дом. Большой, красивый, светлый, чтобы мы могли жить в нем все вместе — долго и счастливо. Как раньше».

Джулия часами просиживала на чердаке, разбирая старые вещи, и уже сама придумывала сказки о принцессе, заточенной в высокой башне, и принце, который явится и спасет ее. Позже, уже будучи школьницей, она не раз перечитывала любимый роман «Унесенные ветром». Ее обожаемой героиней была Скарлетт. Не нравился маленькой девочке только финал романа. Она любила хеппи-энды. И только слова Скарлетт: «Подумаю об этом завтра», — спасали ее всякий раз, когда жизнь становилась невыносимой.

Время шло. Джулия пошла в школу. Длинная, как жердь, угловатая, она совершенно не нравилась мальчишкам и очень страдала по этому поводу. Одноклассники вечно ее изводили: «Эй, Джули, смотри не упади: у тебя передние зубы туловище перевешивают!» Она злилась, убегала в туалет и плакала. И никто, решительно никто, не пытался ее утешать. Только старший брат Эрик, изредка приезжавший навестить сестер, и был ее единственной слабой опорой. В школе девочку в это время дразнили «губошлепкой» и «зубастиком»… Не в пример ей, большим успехом пользовалась ее сестра Лиза.

Эрик, приезжая в Смирну, как только мог утешал младшенькую: «Да ты им всем дашь фору через пару лет, — уверял он. — Глупышка, ты ведь на самом деле очень хорошенькая, просто не оформилась еще. Вот подожди, подрастешь, станешь настоящей красоткой — и отвянут от тебя все эти дураки!» — «А девчонки? — робко спрашивала она. — Они же просто ненавидят меня, считают грязнулей и дурой!» — «Ничего, ничего. Ты, главное, не вздумай поддаваться. Гни свою линию, увидишь — рано или поздно все они станут тебя уважать. Они просто умрут от зависти, ты ведь у меня самая лучшая и талантливая, а вот они — обыкновенные дуры!»

Эрик просто обожал свою маленькую сестренку-зубастика и мужественно терпел, когда она с непередаваемым треском грызла купленные им леденцы, а потом с наслаждением облизывала перепачканный рот. «Джули, знаешь, тебе надо все-таки отвыкнуть от этой идиотской привычки скрипеть зубами. Неужели нельзя спокойно пососать леденец и не издавать при этом ужасных звуков…»